Я никогда не думала о том, как должно быть трудно быть на её месте: одна с маленькой девочкой без образования. Она всегда стремилась всем угодить, что стала подстилкой для ужасных мужиков, которые охотились на неуверенных женщин.

Пол был - мне больно это осознавать - единственным, кто не относился к ней таким образом. Я не испытывала к нему привязанности, поскольку он просто-напросто игрорировал меня. Но первые дни, проведенные в темноте, позволили вспомнить истину: однажды он спас меня.

Неудивительно, что маме было больно, когда они расстались. Я так и не узнала почему. Из-за этого она начала пить и приводить всех этих парней-неудачников. Вот тогда-то наши отношения и испортились.

И все же, до этого она была хорошей матерью. Я никогда не ценила её.

А сейчас не знаю, увижу ли я её снова.

Эти мысли навевают грусть. Последнее её воспоминание обо мне - ужасная драка, в которой я хватаю свою сумку и выбегаю из дома.

Прошло почти пять лет с тех пор, как я в последний раз разговаривала с ней. Подавляю вздох. Такое ощущение, будто вся жизнь. И теперь, в моем нынешнем затруднительном положении пройдет еще пять, по крайней мере, до того, как я увижу её снова. Если, конечно, Стоунхарт позволит.

Я заставляю себя прекратить двигаться в этом направлении. Жалость к себе не поможет. Нужно направить все свои внутренние силы, чтобы высвободиться из этой ситуации.

- Лилли, - голос Стоунхарта возвращает меня обратно. - Ты совсем не притронулась к еде.

- Да?

Я даже не осознала этого. Было слишком много всего.

- Думаю, я просто не очень голодна.

- Ешь, - говорит он. - Помнишь пункт в договоре о формах твоего тела? Ешь.

Поднимаю вилку и начинаю есть. Аппетита нет, но не думаю, что стоит спорить.

***

После обеда я нахожусь в ванной одна. Стоунхарт сказал мне пойти помыться. Вернувшись с ужина, я обнаружила полную ванну горячей воды. Сажусь.

Он сказал, что у меня есть несколько часов до того, как он придет за мной.

Полагаю, это лучшее место, чтобы провести время. Странно, но я начала думать о солярии и всех смежных комнатах, как "моих".

Мои мысли всё еще рассеяны. Сегодняшний разговор за ужином не был откровенным, скорее неудобным.

Как долго Стоунхарт управлял моей жизнью? Зачем?

Должна же быть причина садистских наклонностей человека. Если он действительно планировал всё это, чтобы заполучить меня в Калифорнии, то должно быть я важна для него. Правильно?

Его секретарь так и сказала. Но кто я для Стоунхарта? Стал бы кто-нибудь прилагать столько усилий для незнакомки?

Как бы я не старалась, мне не удается найти разгадку для этой головоломки.

Предположим, Стоунхарт действительно владеет Корфу Консалтинг, может ли быть такое, что все события, которые привели меня в Калифорнию, были подстроены им? Как долго работал этот план?

Мне неловко в этом признаваться, но чем больше я об этом думаю, тем более разумным мне это кажется.

Из-за летней стажировки мне пришлось покинуть Нью-Хейвен. Из-за годичного контакта мне пришлось взять академический отпуск. ЗилТех оставил меня без работы и дома. Короче говоря, вся эта цепочка событий позволила Стоунхарту похитить меня.

Если бы я была кем-то другим...если бы у меня была семья, дом, кто-то, на кого можно было бы положиться...тогда этого бы всего не было. Кто-то там мог бы искать меня. Но у меня нет этого "кто-то". Стоунхарт должно быть знал, что, если я пропаду, то меня никто не станет искать. Поэтому я стала идеальной жертвой.

Это также означает, что он чертовски много знает обо мне, чем я о нем. Я не случайная незнакомка. Я представляю собой конкретную цель.