|
Но самое главное, письмо было написано от руки, а адрес на конверте напечатан. Это с точностью до наоборот отражало события из «Английских сорочьих убийств» и потому засело у меня в голове. Теперь давай перейдем к сути дела. Ты использовал часть письма, написанного Аттикусом Пюндом, и вот незадача — если твой план сработает, оригинал никто не должен увидеть. Если кто-то прочтет его и сложит два и два, вся теория о самоубийстве рухнет. Вот почему последние главы должны были исчезнуть. Признаюсь, я была озадачена, когда ты не откликнулся с энтузиазмом на мое предложение поехать во Фрамлингем поискать пропажу, но теперь я понимаю, почему ты не хотел, чтобы главы нашли. Ты изъял рукописные страницы. Забрал блокноты Алана. Очистил жесткий диск его компьютера. Это означало, что девятой книги серии не будет или же выход ее задержится до той поры, когда кто-то ее закончит. Но ты был согласен заплатить эту цену .
Чарльз тихо вздохнул и поставил на стол стакан, снова пустой. В комнате воцарилась странная атмосфера покоя. Мы вдвоем словно обсуждали правку какого-то романа, как делали это много раз прежде. По какой-то причине мне стало жалко, что здесь нет Беллы. Не знаю почему. Возможно, ее присутствие помогло воспринимать эти откровения как нечто более нормальное. — У меня такое чувство, что ты выяснила все, Сьюзен, — произнес Чарльз. — Ты очень умная. Я всегда это знал. Но мотив? Ты до сих пор не сказала, зачем мне понадобилось убивать Алана. — Это потому, что он собирался уничтожить Аттикуса Пюнда. Так ведь? Вернемся к ужину в клубе «Плющ». Именно тогда он тебе это сообщил. На следующую неделю у него было назначено интервью с Саймоном Майо, и это давало ему отличную возможность привести свой план в исполнение. Совершить кое-что, что позволило бы ему хорошенько повеселиться перед смертью, и значившее для него больше, чем увидеть напечатанной последнюю книгу. Ты солгал мне, говоря, что Алан хотел отменить интервью. Оно значилось в его ежедневнике, а радиостанция была не в курсе его намерения отказаться. Думаю, он собирался его дать. Твердо решил идти до конца. — Он был болен, — вставил Чарльз. — Более, чем в одном смысле, — согласилась я. — Что меня удивляет сильнее всего, это что он планировал все с самого начала, с того самого дня, как придумал Аттикуса Пюнда. Можно ли представить писателя, закладывающего в собственную работу часовой механизм самоуничтожения, и наблюдать, как он тикает долгих одиннадцать лет? Но именно так поступил Алан. Только по этой причине последняя книга должна была называться «Английские сорочьи убийства» и никак иначе. Девять названий образовывают акроним. Первые их буквы составляют слово. — «Анаграмма». — Ты знал? — Алан сказал мне. — Анаграмма. Но анаграмма чего? В конечном итоге мне понадобилось не так много времени, чтобы догадаться. Названия тут ни при чем. Они совершенно невинны. И не персонажи. Их назвали в честь птиц. И не полицейские — эти перекочевали из Агаты Кристи или основаны на людях, которых Конвей знал. Джеймс Фрейзер получил имя в честь актера. Остается только один герой. — Аттикус Пюнд. — И анаграмма расшифровывается как «с*** нудная». Простите, что я не стану озвучивать это слово. Вы легко можете догадаться, о чем речь, но лично мне оно ненавистно. Ругательства в книгах всегда режут мне слух как неуместные и чрезмерные. Но слово на «с» еще хуже. Его используют мерзкие, закомплексованные мужчины по отношению к женщинам. Оно вопиет о презрении к женскому полу. И вот как все обернулось! Такое отношение испытывал Алан Конвей к персонажу, про которого бывшая жена посоветовала ему написать. Именно так он выразил все эмоции в адрес всего детективного жанра. — Он ведь рассказал тебе? — продолжила я. |
