«Я Рагуэль, Возмездие Господне, – произнес я. – Я служу непосредственно Имени. Моя цель – раскрыть природу этого поступка и обрушить кару Имени на тех, кто за него в ответе. На мои вопросы надлежит отвечать».

Задрожав, маленький ангел протараторил:

«Каразель и его партнер работали над Смертью. Над прекращением жизни. Концом физического, одушевленного существования. Они компилировали уже известное, но Каразель всегда слишком глубоко уходил в свою работу – мы едва могли его переносить, когда он конструировал Смятение. Это было, еще когда он работал над Эмоциями…»

«Ты считаешь, что Каразель умер, чтобы… чтобы исследовать данный феномен?»

«Или потому, что этот феномен его заинтриговал. Или потому, что он слишком далеко зашел в своих исследованиях. Да. – Заломив руки, Фануэль уставился на меня смышлеными сияющими глазами. – Надеюсь, ты не станешь повторять этого неуполномоченным лицам, Рагуэль».

«Что ты сделал, когда нашел тело?»

«Как я и сказал, я вышел из Чертога, а на тротуаре лежал навзничь Каразель. Я спросил его, что он делает, но он не ответил. Тогда я заметил внутреннюю жидкость, и что Каразель не то чтобы не хочет, а просто неспособен со мной говорить. Я испугался. Я не знал, что делать. Сзади ко мне подошел ангел Люцифер. Он спросил меня, не случилось ли тут чего. И я ему рассказал. Я показал ему тело. А потом… потом на него снизошла его Сущность, и он причастился Имени. Он вспыхнул так ярко! После он велел мне сходить за одним из тех, чье Назначение предполагало такие события, а сам улетел… за тобой, надо думать. Поскольку смертью Каразеля занялись другие и его судьба не моего ума дело, я вернулся к работе, обретя новое – и, полагаю, довольно ценное – понимание механизма Сожаления. Я подумываю, не забрать ли Смерть у группы Каразеля и Сараквеля. Следует, наверное, передать его Зефкиэлю, моему старшему партнеру, если он согласится за него взяться. Он всех превосходит в умозрительных проектах».

К тому времени выстроилась очередь ангелов, желающих поговорить с Фануэлем. Я чувствовал, что получил от него почти все, что мог.

«С кем работал Каразель? Кто мог последним видеть его в живых?»

«Думаю, тебе следует поговорить с Сараквелем, в конце концов, он же был его партнером. А теперь прошу прощения…» – Он вернулся к рою своих помощников: начал советовать, поправлять, предлагать, запрещать.

Мужчина умолк. На улице теперь стало тихо. Я помню его негромкий шепот, стрекотанье сверчка где то поблизости. Небольшой зверь, вероятно, кот – а может, что то более экзотическое, енот или даже шакал, – перебегал из тени в тень между машинами, припаркованными на противоположной стороне улицы.

– Сараквеля я нашел на самой верхней из галерей, которые кольцами шли вдоль стен всего Чертога Бытия. Как я уже говорил, Вселенная располагалась посредине Чертога, поблескивала, искрилась и сияла. И на довольно большую высоту уходила вверх…

– Вселенная, о которой ты говоришь… что это было? Схема? – спросил я, впервые его прервав.

– Не совсем. Но близко. Отчасти. Это был чертеж, но в полном масштабе, и он парил в Чертоге, а ангелы роились вокруг и все время с ним возились. Подправляли Притяжение, Музыку, Ясность и еще много чего. Пока это была еще не настоящая вселенная. Но будет, когда завершатся работы, когда настанет время произнести ее истинное Имя.

– Но… – Я подыскивал слова, чтобы выразить мою растерянность. Мужчина меня прервал:

– Не забивайте себе этим голову. Если вам так проще, считайте это моделью. Или картой. Или… как же это называется? Прототипом. М да… – Он усмехнулся. – Но вы должны понять, многое из того, что я вам рассказываю, мне и так приходится переводить, облекать в доступную вам форму.