— Ты — ничтожество, — громко сказал великан. — Как ты посмел коснуться меня, Беллоса? Мой предок убил однажды человека. Это было две тысячи лет назад, когда проводилось Состязание. Я слышал, что этот человек кричал и молил о пощаде. Беллос схватил Свейна за волосы и отшвырнул его в сторону дверей.

— Ну что, жалкий человечишка, будешь просить меня о милосердии? Будешь просить о пощаде? — расхохотался он.

Свейн лежал на полу, он с большим трудом привстал, но не удержался и рухнул снова на пол. Ему удалось опереться о дверь лифта. Шрам на его губе раскрылся, и оттуда хлестала кровь, Свейну было действительно тяжело.

— Ну как ты, земное существо? — рассмеялся Беллос. — Будешь просить о пощаде, как это когда-то сделал твой предок?

Он немного помолчал, а потом, повернувшись к Холли, добавил:

— Может, ты попросишь меня, чтобы я пощадил этого маленького человека, эту девочку?

— Иди сюда, ты, мерзкое существо, — сказал Свейн.

— Что? — удивился Беллос.

— Я сказал, иди сюда. Не смей трогать мою дочь.

— Нет, — улыбнулся Беллос. — Я думаю, мне стоит начать с этой маленькой девочки.

И он сделал шаг в сторону Холли.

Селексин бросился защищать девочку.

— Я не позволю, — сказал он твердым голосом, глядя на Беллоса.

Это было очень странно. Маленький человечек ростом около метра, одетый в белое и с конусообразной шляпой на голове, вздумавший бросить вызов великану, рост которого был за два метра.

— Что ж, жалкое создание, — произнес Беллос, — ты сам этого хотел.

Он размахнулся и ударил Селексина. Карлик отлетел в сторону, ударился о стену и упал на пол. Он не двигался. Беллос посмотрел на Холли сверху вниз.

— Ну...

— Я же тебе сказал, не трогай мою дочь, — раздался за его спиной голос.

Великан повернулся к Свейну, осмелившемуся вновь бросить ему вызов, и в ту же секунду получил удар флуоресцентной лампой по лицу. Свейн схватил длинную цилиндрическую лампу дневного освещения, и держал ее, как бейсбольную биту. Он размахнулся и со всей силы ударил ею Беллоса по лицу.

Лампа, разбившись о лицо громилы, разлетелась на тысячи мелких осколков, которые упали на пол кабины лифта. В лампе оказался белый порошок, который попал Беллосу на лицо. Великан не ожидал такой прыти от человека, который всего лишь минуту назад лежал на полу и не мог подняться. Несмотря на то, что Свейн ударил лампой что было сил, Беллос почти не шелохнулся. Лишь следы от белого порошка остались на его ужасном лице.

— О, Боже...

Беллос ударил Свейна со всей силы.

Свейн полетел, но именно в этот момент двери лифта открылись, и вместо того, чтобы удариться о них, он вылетел в книгохранилище и приземлился на мраморный пол помещения. Беллос вышел из лифта, подошел к Свейну и, схватив его за рубашку, поднял вверх.

— Да, — сказал он. — Этот человек просил о пощаде и визжал как свинья. Он умолял моего прадеда. Вы знаете, что мой предок сделал?

Свейн ничего не ответил.

— Он лишил его всех регалий и знаков отличия, — приблизившись к Свейну, сказал Беллос. Он в упор смотрел на Свейна.

— Мой прадед забрал у того человека все его доспехи, оружие, и вот это, — Беллос провел рукой по своей груди, на которой висел позолоченный нагрудник. — Он забрал вот эти доспехи у недостойного представителя вашей планеты, который бесславно закончил свои дни.

Свейн более внимательно взглянул на нагрудник Беллоса. Что-то похожее он видел раньше, но никак не мог вспомнить. Потом он увидел надпись и все понял. Это были доспехи римского центуриона. Точно, такие нагрудники носили римские полководцы.