— Понятно. А когда вы отправляетесь в Кошалу?

— Понятия не имею.

— Я здесь не только ради вашей свадьбы с моей внучкой, я от имени царя Пасенади уполномочен пригласить вас как можно скорее посетить его двор.

Выдержав дипломатическую паузу, я спросил о причине подобной спешки:

— Вы считаете, будет война?

— Да. Скоро. Войска уже поднимаются по реке.

— Для вторжения в федерацию?

— Да…

Глаза принца стали синими, как подземный бассейн. В действительности при нормальном освещении они были, как я обычно называю, гималайского цвета — цвета серых теней, свойственного природе только в этой высокогорной части света.

— Какова будет позиция Кошалы?

— А какова будет позиция Персии?

Я не был готов к такой прямоте.

— От Таксилы до Магадхи тысячи миль.

— Мы слышали, что войско Великого Царя передвигается быстро.

— Тогда вы должны знать, что войско Великого Царя занято на западе с греками, это…

Я счел излишним объяснять такому культурному человеку, кто такие греки. Если ему нужно было знать, кто это, он уже узнал. Как потом оказалось, принц Джета вообще ничего не знал о Европе.

— Другая часть войска — на северных границах, — сказал я. — Сражается с кочевниками.

— С нашей родней, — улыбнулся принц.

— В тридцатом или сороковом колене. Но каковы бы ни были наши древние узы, сейчас они реальные враги.

— Да, конечно. Но несомненно, у Великого Царя есть войска в его сатрапии на реке Инд.

— Только для обороны. Он никогда не пошлет их в Магадху.

— Вы уверены?

— Великий Царь владеет долиной Инда на протяжении менее одного поколения. Без персидского гарнизона…

— Понимаю. — Принц вздохнул: — Я надеялся…

Он сделал изящный и неопределенный жест, но я еще не научился понимать язык жестов, как говорят индийцы. В самых тонких вопросах они прибегают к жестам — эта форма общения восходит к первобытным танцам.

— Как вам понравился мой зять?

— О, весьма. Он кажется очень изысканным и… сентиментальным.

— Он определенно сентиментален. Однажды он неделю проплакал над смертью своей птички.

— Но распорядитель двора не заплачет! — сказал я и подумал: «Теперь проверим, проникла ли магадханская секретная служба в этот грот принца Джеты».

— Да. Это жесткий человек. Он мечтает о захвате Варанаси. И падении Кошалы.

— И это его единственная мечта?

— Пасенади — святой человек. Ему нет дела до этого мира. Он архат. Это значит, он близок к просветлению, окончательному исчезновению, слиянию с миром.

— И поэтому его страна также близка к исчезновению и слиянию, хотя и не к просветлению?

Принц Джета пожал плечами:

— Почему царства должны отличаться от царей? Они рождаются. Живут. Умирают.

— Почему же вас волнует, что Кошала напоминает тело человека месяца через три после смерти?

— О да, волнует. Из-за сангхи.

Слово «сангха» обозначает секту или общину буддистов. Но слово «сангха» и это понятие появились за века или даже за тысячелетия до Будды. В индийских республиках сангхой называют совет глав родов. В некоторых республиках каждый член совета называет себя раджой или царем — очень милое нарушение главного монархического принципа: если все цари — царя нет. В те дни ни в одной республике не было настоящего правителя.