Я тщательно приготовился. Караке я велел вернуться в Раджагриху, где ему надлежало стать торговым агентом Великого Царя. Ему следовало также подготовить второй караван с железом из Магадхи, по более разумной цене, чем заплатил я. Амбалике с нашим сыном предстояло остаться в Шравасти, пока я не пришлю за ней или не вернусь сам.

Ко всеобщему удивлению — приятному удивлению, — война между Раджагрихой и Кошалой так и не началась. Хотя Аджаташатру и послал войска в Варанаси, он не делал попыток захватить город. Тем временем Вирудхака повел кошальское войско не на юг, к своему осажденному городу Варанаси, а на восток, в республику Шакья. Через несколько дней республика пала, и ее территорию поглотила Кошала. Но федерация республик привела свои войска в боевую готовность.

В конечном итоге я был рад вернуться в Персию, где бои шли вдалеке от Суз, а страшное преступление отцеубийства было неизвестно среди наших ариев. Мне казалось отвратительным, что два самых могущественных арийских царя были убиты своими сыновьями, но принца Джету это вроде бы не смущало.

— У нас есть старая пословица: принцы, как крабы, пожирают своих родителей.

В конце концов, мое столь богатое на кровавые события посольство в Индийские царства проходило под созвездием рака.

А рассуждая практически, иметь дело с Вирудхакой мне казалось даже проще, чем с его отцом. Во-первых, он был превосходным администратором, и в скором времени Кошале предстояло стать тем, чем, по всей видимости, она была в далекие славные дни, о которых все с такой ностальгией рассказывали.

Правда, в каком бы городе я ни был, мне говорили, что я немного опоздал, а то бы застал его золотой век. Судя по всему, мне не суждено успевать вовремя.

На коронации Вирудхаки я был почетным гостем. Древний ритуал состоялся на ярмарочной площади у стен города. Я не запомнил сложной церемонии; помню только, что все несколько спешили.

Помню также магический момент, когда новоиспеченный царь сделал три шага по тигровой шкуре, имитируя шаги бога Вишну, когда тот пересек мир и наполнил Вселенную светом. Ананда говорит, что и Будда сделал то же самое после просветления. Но насколько я могу судить, сам Будда вроде бы никому, кроме Ананды, не говорил о своем странствии по Вселенной. У меня осталось впечатление — возможно, ошибочное, — что Будда не был склонен к таким преувеличениям.

Хотя Вирудхака просил Будду присутствовать на церемонии, совершенный нашел уместным покинуть Шравасти накануне ночью. Последний раз его видели на дороге в Шакью. Потом говорили, что Будда знал о намерении царя напасть на его родину и хотел встретить начало войны вместе со своим народом. Но годы спустя, когда я спросил принца Джету, правда ли это, он покачал головой:

— Будду не заботили события. Все попытки вовлечь его в политику провалились. Он лишь продолжал смеяться над кукольным представлением. Правда, люди в Шакье думали, что он может спасти их, потому что вроде бы одобрял их сангху. Может быть, и так. Но его интересовала не сангха Шакьи, а буддийская сангха, — если вообще что-нибудь интересовало.

Эта беседа состоялась во время моего последнего визита в Индию. Если повезет, то ты тоже, Демокрит, сможешь говорить о чем-то как о последнем, зная наверняка, что не ошибаешься. Я больше не увижу алых попугаев, желтоглазых тигров, небесно одетых безумцев. Никогда не проеду по жаркой плоской равнине, где быстрые светлые реки разливаются и снова входят в свои берега и где всегда нужно устраивать переправы.

Почему Вирудхака напал на Шакью?

Сначала принц Джета высказал официальную версию. Я никогда не верю официальным объяснениям. Во Второй палате сузской канцелярии я сам придумал немало благородных оправданий необходимым, но весьма неблаговидным поступкам.

— Вирудхака, так же как и Аджаташатру, боялся республик.