Атосса призналась, что одинока и ни с кем не видится.

— Конечно, у меня есть Лаис. Но она помешалась на греческой политике. Обычно мне хватало евнухов. Они были моими глазами и ушами с самого детства. Но новое поколение не похоже на прежнее. Они или слишком похожи на мужчин, или на женщин. Не пойму, что тут не так. Во времена моего отца они были вполне уравновешенны и абсолютно преданны. Без слов понимали, чего от них хотят. Нынешние евнухи дерзки, тупы и нерадивы, и обе палаты канцелярии еле чешутся. Ничего не делают, как следует. Похоже, это все греки с Самоса. Они смазливы, конечно. Даже умны. Но из них хорошие евнухи не получаются. Из них вообще не выходит ничего путного, только и умеют, что устраивать неприятности. Ты знаешь, что Лаис снова им потворствует.

— Да, я встретил спартанского царя.

— В гареме Лаис зовут греческой царицей. Нет, я не возражаю. Не будь ее, я бы не знала, что затевает этот пакостный народишко.

— И что же он затевает?

В серьезных делах я задавал Атоссе прямые вопросы, и она иногда прямо отвечала.

— Они затевают весенний поход. Афины должны быть разгромлены и тому подобное. Все это совершенная глупость, но Гиппий…

— Вечно этот Гиппий!

— Не перебивай!

— Я только повторил, Великая Царица.

— Не повторяй! Гиппий убедил Дария, — в который раз! — что афиняне снова хотят его, Гиппия, к себе тираном. Дарий стареет.

В отличие от Лаис Атосса не шептала крамольные слова, а выкрикивала, зная, что секретная служба передаст Дарию все в точности. Так они общались друг с другом. До самой смерти Дария я не понимал, почему она не боится его, а он ее боится.

— Дарий запутался. Он действительно думает, что Афины хотят восстановить у себя тиранию, когда остальные греческие города стали демократиями.

Я был изумлен:

— Но ведь в ионийских городах…

— …Теперь установились демократии. Тиранов прогнали, всех до одного. Благодаря Мардонию. Сначала Дарий пришел в ярость. Но потом понял, как умен оказался Мардоний. — Глаза Атоссы напоминали в свете факела запыленную глазурь. — Мардоний умен… Иногда мне кажется, слишком умен. Как бы то ни было, идя от города к городу, он понял, что тираны непопулярны, потому что верны Персии.

— Прекрасная причина их поддерживать.

— Я бы тоже так решила. Но Мардоний хитрее нас. Он взял за правило встречаться с первыми греческими купцами. Ты знаешь этих людишек, управляющих сбродом, когда тот собирается и начинает голосовать. И вдруг Мардоний от имени Великого Царя прогнал всех тиранов. Вот так. Теперь среди ионийских демократов он герой. Поистине дух захватывает.

— Хотя тиранов и прогнали, я уверен, что в Галикарнасе царица осталась.

Такие вещи забавляли Атоссу.

— О да! Артемизия осталась царицей. И к тому же она красавица вдова.

— Ну, вдова-то она не слишком привлекательная.

— Все царицы — красавицы, — твердо сказала Атосса. — Только не для своих мужей. Но как бы то ни было, теперь Персия оказалась в смешном положении: насаждает демократии в ионийских городах и пытается свергнуть демократию в Афинах, чтобы установить там тиранию.

— Мардоний очень самонадеян.

— Во времена моего отца с него живого содрали бы кожу у городских ворот за то, что осмелился присвоить прерогативу Великого Царя.