— О да, владыка!

Мне становилось все тревожнее. Хотя войско Аджаташатру не представляло угрозы для Бактрии, а тем более для Персидской империи, я уже видел, как царь, ведя меня на веревочке, как обезьяну, медленно движется к Персии — и своему неминуемому поражению.

Я постарался отвлечь его от персидской авантюры, но слова «моя Вселенная» приводили Аджаташатру в эйфорию. Он клял республиканцев, мешающих ему «пойти на восход солнца, на закат солнца, к Полярной звезде».

— О, я понимаю, как велика моя Вселенная и как мало у меня времени, чтобы посетить всех моих подданных, но я постараюсь. Это мой долг… перед Небом.

Он очень быстро усвоил китайскую религиозно-политическую систему. Его прельщала мысль, что гегемония порождает истинное право. Считая, что уже обладает первым, он был готов получить и второе.

— …Как только я нанесу визит моим желтым подданным и голубоглазым подданным. Представь, миллионы людей с глазами, как у моих внуков! Кстати, прелестные мальчуганы. Хотя бы за них мы перед тобой в долгу, Дарий!

Потом за изысканным и показавшимся мне бесконечным обедом нас настигла дурная весть. Войско Аванти перешло границы Магадхи. Варшакара выглядел мрачным, Аджаташатру — раздраженным.

— О, гадкий, гадкий человек! Какой нехороший царь! Теперь нам придется его убить. Очень скоро. Мой милый! — Царь поцеловал меня, словно тарелку, затем наградил тычком, от которого я слетел с дивана. — Иди к своей прелестной жене. Дождись нас в Шравасти. Мы будем там до начала дождей. А пока мы превратим царство Аванти в пустыню. Обещаю. Я — бог на земле. Бог, равный Брахме. Я вселенский монарх. Передай мою любовь… э-э-э… моей дочери. — Он забыл имя Амбалики. — И поцелуй за меня двух голубоглазых мальчуганов. Я любящий дед. Иди.

Мое последнее свидание с Амбаликой оказалось на удивление теплым. Мы сидели бок о бок на качелях посреди дворика у принца Джеты — в одном из немногих мест, где нас не могли подслушать. Я рассказал ей о своей встрече с царем.

— Он собирается воевать с Аванти.

— Это будет нелегкая победа, — сказала Амбалика.

— Ты думаешь, война может продлиться дольше сухого сезона?

— Она может длиться годами, как бессмыслица с этим надоедливым Личчхави.

— Тогда он вряд ли пойдет на Персию в этом году.

— Он сказал, что хочет пойти на Персию?

Я уклонился от ответа.

— Что ж… — задумчиво проговорила Амбалика. Мы качались вверх-вниз над цветущими кустами. — Будь он моложе, наверное, добился бы успеха. Как вы думаете?

— Персия — самая могучая империя на земле. — Я счел свой ответ достаточно нейтральным.

— Зато отец — величайший на земле полководец. Или был таким. Впрочем, этого мы никогда не узнаем. Эта война с Аванти будет тянуться и тянуться, отец умрет от несварения, а вы… Что вы собираетесь делать?

— Вернусь в Сузы.

— С вашим караваном?

Я кивнул. Я не сказал ей, что собираюсь улизнуть из города этим же вечером без каравана. Но она, кажется, подозревала нечто подобное, потому что вдруг сказала:

— Я хочу снова выйти замуж.

— За кого?

— За моего сводного брата. Мы с ним хорошо ладим. И он добр к моим сыновьям. Он сделает меня своей первой женой, и мы будем жить здесь, в Шравасти. Вы знаете, он здешний наместник. Вряд ли вы встречались. Все равно мне нужно поскорее выйти за него, потому что принц Джета со дня на день умрет, а тогда этот дом достанется его племяннику, человеку неприятному, и мы окажемся бездомными.