Тревожное недоумение не оставляло ее. Элен взяла две тарелки и поставила их на праздничный стол.

– Мне кажется, – добавила она, – что сначала следует найти хорошую работу, а потом уже думать о женитьбе.

– Нет, – решительно заявила Бренда, – сначала мы сыграем свадьбу. Замужество значит для меня куда больше, чем для тебя.

– Найди работу, добейся успеха, – продолжала Элен. – Если ты сможешь сама содержать себя, руки у тебя будут развязаны. Ты будешь спокойна за своих детей. Пойми, ты ни от кого не будешь зависеть, никогда не станешь жертвой обстоятельств! Это так важно!.. Поверь мне, уж я-то знаю…

– Ты думаешь, независимость – предел моих желаний? Взгляни на себя… не дай боже такую судьбу, – резко ответила Бренда. – К тому же я вовсе не собираюсь сидеть дома. Неужели ты считаешь, что я распростилась с мыслью о карьере!

Элен удивленно вскинула брови.

– Если тебе все это удастся, можешь считать себя суперженщиной.

– Мама, если тебе не удалось совместить и то, и другое, значит, это не дано никому? – Бренда не могла скрыть свою неприязнь к матери.

– Доченька!.. – укорила ее Элен.

– Работа, работа, работа! Карьера, карьера, карьера!.. Это все, что я слышала от тебя. Неужели трудно понять, что я большего хочу от жизни! – Бренда словно не услышала материнского восклицания. – Я хочу добиться успеха в своей профессии, хочу иметь семью, быть счастливой в браке. Я не желаю, чтобы мои дети росли без отца, чтобы их мать была похожа на выжатую тряпку, я хочу, чтобы они ни разу в жизни не услышали, как их мать «безумно устает». Я не хочу делить мужчину с его женой, как ты делишь Лью Свана!..

– Бренда! – сухо сказала мать, терпение ее лопнуло.

– А твоя вина перед папой? – Бренда уже не могла сдержаться. Она выговорила то, что, казалось, было давным-давно похоронено в семье Дурбанов, чего нельзя было касаться ни в коем случае.

Элен побелела. Неужели дочь всерьез считает, что на ней лежит вина? Или эта мысль ее детской сказочки о добром, благородном папочке и злой гуляке-матери? Бренду в самом деле смущают ее отношения с Лью? Или ей обидно за отца?.. Не в силах сдержаться, она с размаху ударила дочь по лицу.

Обе оцепенели…

– Никогда больше не повторяй подобные слова! Даже думать так не смей! Хочешь, я расскажу тебе кое-что о человеке, на которого ты все эти годы взирала снизу вверх? Ты воздвигла памятник…

– Нет! – Бренда вдруг разрыдалась. Лицо ее сморщилось, она заткнула уши… Только бы не слышать о промотанных деньгах… о вечных долгах… Мать все говорила и говорила… Как ее остановить? Она знать ничего не желает!..

– Нет!

Бренда выскочила из-за стола, принялась торопливо собирать свои вещи, запихивать их в дорожную сумку. Скорее вернуться в Провиденс, в маленькую квартирку, которую они снимали с Джефом… Остаться здесь?.. Ни за что!.. Мамочка-то, – с горечью подумала она, – куда более свободна, чем можно было предположить… Свободна от прошлого, от любовных и семейных уз, которые мельничными жерновами проходятся по жизни каждой женщины. Эгоистка до мозга костей! Нет, – Бренда даже задохнулась, – она такую «свободу» и на порог своего жилища не пустит. Такая независимость не для нее…

Потом, после ухода дочери, убирая со стола нетронутые праздничные блюда, Элен вспомнила, какой жуткий скандал разыгрался в доме ее родителей, когда она сообщила, что собирается выйти замуж за Фила.