— Мой геморрой — это наследие двух старших семей. — ответил я, сразу поняв, о чём говорит Воронцов. — Меня боятся даже союзники, и поэтому вскоре Чернышёвых-Апраксиных ждёт первое серьёзное испытание.

— Должность первого советника мне досталась не из-за того, что я жаждал её, а из-за того, что кто-то должен был занять это место. Это не привилегия, а настоящая каторга. Даже не представляешь, насколько трудно бывает с императором. А ведь помимо него приходится иметь дела со всеми главами старших семей. Присутствовать на всех собраниях совета двенадцати и очень плотно заниматься делами кланов. Главная задача первого советника, как раз сотрудничество с кланами.

— Не понимаю, для чего вы мне это рассказываете? Раз нужно работать с кланами, то я буду это делать. Не вижу здесь никаких проблем. С половиной я в отличных отношениях, а со второй половиной всегда смогу найти общий язык.

— Если это действительно так, то очень хорошо. Тогда у тебя действительно может получиться стать первым советником. Знаешь, что за всю историю существования империи первых советников было всего восемь человек? — я этого не знал. — Вижу, что не знаешь. Как и подавляющее большинство жителей империи. Уверен, что об этом знают лишь главы кланов и ещё несколько человек, приближённых к императору. Занять этот пост крайне сложно. И от императора здесь мало, что зависит. Первый советник — это человек, кандидатуру которого одобрили все двенадцать кланов. Единогласно. Без всяких оговорок.

Вот теперь я начал понимать, что пытается донести до меня Афанасий Петрович. Да и почему так мало первых советников было за всю историю империи. Занять это место действительно крайне тяжело. Добиться единогласного одобрения двенадцати кланов практически невозможно. На данный момент я уверен, что меня гарантированно поддержат пять кланов, а вот по поводу остальных имеются большие сомнения.

Занять место первого советника императора, оказывает гораздо сложнее, чем стать императором. Поэтому на меня смотрят с таким снисхождением, когда я об этом заявляю.

— Теперь ты знаешь, к чему готовиться, но этого всё равно будет мало. Род Чернышёвых-Апраксиных должен стать по-настоящему сильным и перестать быть зависимым от других семей, включая Рюриковичей. И мой последний совет, найди и убери из своего окружения всех, кто не предан роду.

Я даже не заметил, как мы оказались возле кабинета императора. Своими последними словами Воронцов, практически напрямую сказал, что рядом со мной есть люди, работающие на него, или на императора, а, возможно, и на третьих лиц. Не предатели, но осведомители, что может оказаться гораздо хуже.

Этих людей не смог вычислить даже Вениамин. А, значит, они и сами могут не знать, что работают на кого-то ещё, кроме Чернышёвых-Апраксиных. Обнаружить таких людей будет крайне сложно, но я сделаю всё возможное, чтобы вычислить всех кротов. Особенно сейчас, когда на нас могут напасть в любой момент.

— Буду рад, если мы когда-нибудь встретимся снова, но сильно в этом сомневаюсь. — сказав это, Афанасий Петрович, пожал мне руку и пошёл, что-то насвистывая себе под нос.

Пару минут я ещё стоял под дверью, приводя мысли в порядок и пытаясь понять, как действовать дальше. Но решил, что не нужно сейчас забивать этим голову. Вот вернусь в поместье, соберу всех, в ком я уверен на сто процентов, тогда вместе и будем искать выход. А пока меня ждёт император.

— Совсем не торопился. — произнёс Михаил Юрьевич, когда я открыл дверь с его разрешения. — Хоть смог успокоить Лену? С экзамена она ушла в отвратительном настроении. Чего встал, проходи и садись. Есть у меня к тебе разговор. Просто разговор. Никуда отправлять не буду. Достаточно и того, что ты сделал для Рюриковичей.