Мишель перевела ошеломленный взгляд со Стива на Кортни, затем на двух мужчин, загородивших дверной проем.

– Я с ним не знакома.

Коннор вошел в квартиру. Его глаза встретились с глазами Кортни, и она быстро опустила взгляд на Сару, лежавшую у нее на коленях.

– Ричард, почему бы тебе не пойти с Мишель и.., э… Стивом пообедать, а мы пока с Кортни поговорим. – Голос Коннора был тихим и таким непреклонным, что Кортни задрожала. Инстинктивно, из чувства самосохранения, она встала и начала медленно отступать к двери в спальню.

– Хорошая мысль! – сердечно подхватил Ричард Тримэйн. – Мишель, Стив, я уверен, что вы можете порекомендовать хороший ресторан.

– Да, сэр, я точно могу, – просиял Стив Сарацени. – Скажите, какую кухню вы любите, и я назову лучшее место. Мишель, дорогая, идем скорее.

Он протянул ей руку, и она колебалась лишь долю секунды, прежде чем взяла ее.

– Что привело вас в наш ничем не примечательный городок, мистер Тримэйн? – спросил Стив, включая свою обаятельную улыбку на полную мощность. – Я надеюсь, что вы получите удовольствие от…

Сарацени крепко держал нить разговора, когда все трое покидали квартиру.

Коннор и Кортни остались одни. Она продолжала пятиться к спальне, слишком шокированная его внезапным появлением, чтобы придумать что-нибудь другое.

– Кто этот сладкозвучный красавчик, прилипший к моему отцу? – спросил Коннор, медленно, но целеустремленно приближаясь к ней.

– Я.., я познакомилась с ним здесь только что, – неестественно высоким голосом проговорила она. – Я думаю, он увлечен Мишель.

– Это Мишель, возможно, увлечена им, а он увлечен только самим собой, – заметил Коннор. – Знаю я этих типчиков!

– Как ты догадался, что я здесь? – прошептала Кортни, задыхаясь.

– Потому что я сам был таким, – задумчиво произнес он. – Конечно, хорошо развлекаться, веселиться, когда ты совершенно свободен и ни перед кем не отчитываешься. Никаких обязательств, никакой ответственности. Твое время и деньги принадлежат только тебе. И вдруг в какой-то момент все это начинает бледнеть. Ты осознаешь, что у тебя нет друзей, с которыми можно по-настоящему поговорить и на которых можно положиться, нет женщины, которой можно довериться и которая близка тебе. Вдруг даже секс теряет свою привлекательность, становится просто гимнастикой, способом снять напряжение.

– Коннор!

– Надоел мой самокритичный монолог? – Он невесело улыбнулся.

– Ты все помнишь! – воскликнула Кортни. – Ты должен был вспомнить Мишель, чтобы найти меня здесь!

– Да, – утвердительно кивнул он. – Я помню все. Цыганочка.

Кортни бросило в жар, потом в холод. Она не понимала, не смела надеяться.

– Когда?.. – неуверенно спросила она.

– Прошлой ночью. Это происходило постепенно. Сначала меня осенило, что ты не могла оставаться девственницей, если мы были женаты пять лет.

Она вздрогнула, и ее щеки залились жарким румянцем.

– Но только после того, как мы снова занимались любовью, после того, как покормили ребенка в полпятого утра, я вспомнил все. Историю с усыновлением, наш план с вымышленным браком, чтобы одурачить Уилсона. Единственный провал в моей памяти – от столкновения до того момента, как я пришел в себя в больнице.

– Значит, когда мы гуляли утром, и во время встречи с отцом.