На нашу дачу.

На машине, которую я продал перед отъездом на чужбину.

В день, когда мне нужно было совершить, возможно, самый важный разговор в моей карьере.

Я пытался сопротивляться, но оказался даже не между молотом и наковальней, а между молотом (Катя), кувалдой (мама) и отбойным молоточком (Маша). Все мои разумные доводы проходили сквозь собеседниц, не задевая не только их мыслительные, но и, кажется, слуховые центры. Когда мама вышла на секундочку глянуть, «что это Машенька так подозрительно тихо делает в спальне», я взмолился:

– Коша! Это безумие! Я не успею…

– Наверное, ты прав, – подозрительно быстро согласилась Катя, – пусть Маша лучше с нами останется. Она так любит прийти утром ко мне под бочок.

Я запнулся. Я тоже люблю прийти под бочок… И не только под него… И не только утром… Несколько дней мы будем в квартире совершенно одни. Это полностью меняло ситуацию!

Я еще колебался, но тут появилась сияющая мама, которая вела расстроенную Машку, а в руке несла…

– Сережа, – спросила мама, – правда, это совершенно ненужная тебе штучка? И ты не будешь Машу ругать?

– Конечно нет, – немного осипшим голосом ответил я, – она уже совсем старая, ее пора было выбросить.

«Совсем старая» – это означало «XII век». Хуже всего, что нэцкэ, которую хрупкая девчушка умудрилась разломить на три неравные части (как? это же окаменевшая кость!), принадлежала моему другу – неудавшемуся квартиросъемщику. Собирание костяных японских фигурок было его единственной пламенной страстью. А в руинах лежала как раз жемчужина его коллекции, которой он хвастал всем. Меня ждала медленная и мучительная смерть через удушение.

Видимо, я не смог полностью справиться с выражением лица, потому что Маша все же перешла к активным всхлипам.

– Значит, так, – я сменил тему, – завтра с утра иду за машиной, и чтобы к моему возвращению все было готово!

Общей радости не было предела.

Я восторга не разделял, потому что за недостатком спальных мест мама постелила мне на полу.

Зато наутро действительно проснулся на заре. Или, если быть точным, встал на заре – спать мне не пришлось вообще. В состоянии отупения я принял душ и направился готовить завтрак. К моему удивлению, на кухне уже шипело и пахло вкусным – оказывается, мама услышала мой подъем и решила озаботиться моим здоровьем.

– Катюшу я отправила досыпать, – сказала она вместо «С добрым утром!», – ей еще целый день на ногах, она вчера пришла, чуть не падала!

Трогательная забота! Я начал понемногу ревновать, потом задумался…

– Погоди, – спросил я, – Катя что, пыталась встать приготовить завтрак?

– Конечно! Она, наверное, привыкла тебе каждое утро готовить. Очень, очень хорошая девушка. И дочка ее так тебя любит. Что ж ты не знакомил нас раньше? А то, что она не москвичка, так это ничего…

Я принялся жевать, не слишком вслушиваясь в мамины причитания. Катя встала в полшестого! Вот что делает с людьми свекровь!

Честно говоря, про то, что Сергей продал машину, я забыла начисто. Я просто об этом не думала, я вообще ни о чем не думала, потому что мозги оплавились и жить в городе стало невозможно. Особенно спать.

Во-первых, я уже отвыкла делать это без Сергея. И то, что он был совсем рядом, в той же комнате, но на полу, ситуацию не спасало. Во-вторых, было как-то необыкновенно душно. Временами я проваливалась в тяжелый сон, но потом мне начинало сниться, что меня пытают в газовой камере, и я просыпалась. Машка рядом тоже спала очень беспокойно, все время дрыгалась, ворочалась и что-то бормотала во сне.