– Она жила здесь.

– Когда?

– Насколько мне известно, примерно три года назад.

– Вы хотите сказать… – Берта осеклась на полуслове.

– Да. Именно в этой самой квартире, – подтвердил Катлер.

Я выступил вперед:

– Возможно, я сумею вам помочь. Квартиру для этой леди снимал я. Она в нее только что въехала. Как я понял, вы тоже жили здесь?

– Нет, я жил в Лос-Анджелесе, продолжал там работать. Моя жена приехала сюда и поселилась по этому адресу. Насколько мне известно, она жила именно в этой квартире. – Он извлек несколько потрепанных бумаг из своего кармана, развернул их, кивнул и сказал: – Да, именно так.

Большой мужчина, стоявший за спиной Катлера, по-видимому, почувствовал необходимость что-то сказать и подтвердил:

– Правильно.

Катлер быстро повернулся к нему:

– Это здесь, Голдринг?

– Да, здесь. Я стоял на этом самом месте, когда она открыла…

Катлер торопливо перебил его:

– Я понимаю, конечно, что у меня мало шансов, но я не смог найти сегодня вечером хозяйку и подумал, что вы живете здесь уже некоторое время, вероятно, знаете кого-либо из прежних жильцов и будете любезны помочь мне.

– Я нахожусь здесь не более пяти часов, – заявила Берта.

Мне пришлось вмешаться:

– А я нахожусь здесь уже в течение некоторого времени. Может быть, вы, джентльмены, войдете и присядете на минуту?

– Благодарю вас, – ответил Катлер, – я надеялся, что вы предложите это.

Берта Кул немного поколебалась, но отступила от двери. Оба мужчины вошли, бросили быстрый взгляд в сторону спальни, пересекли комнату, в которой был балкон, нависавший над улицей.

– Там, напротив, бар Джека О’Лири, – заметил Голдринг.

Катлер рассмеялся:

– Я узнал его, но мысленно представлял себе все в обратную сторону. Похоже, улица сворачивает на девяносто градусов.

– Вы привыкнете, – успокоил его Голдринг и сел, заняв удобное кресло, в котором до этого сидела Берта, положил ноги на оттоманку и спросил: – Вы не возражаете, леди, если я закурю? – И он чиркнул спичкой о подошву, не дожидаясь ответа Берты.

– Нет, – довольно резко ответила она.

– Не присядете ли вы, мисс, – предложил Катлер, – или я должен называть вас «миссис»?

Я поспешил вступить в разговор, чтобы Берта не успела себя назвать.

– Миссис. Не присядете ли и вы?

Голдринг взглянул на меня так, будто я был мухой, ползающей по куску пирога, который он намеревался съесть.

– Я буду с вами откровенен, – сказал Катлер. – Предельно откровенен. Моя жена покинула меня примерно три года назад. Наша супружеская жизнь не была вполне счастливой. Она уехала сюда, в Новый Орлеан. Я с трудом ее отыскал.

– Верно, – вставил Голдринг, – мне пришлось изрядно повозиться из-за этой дамы.

Катлер продолжил своим мягким голосом:

– Причина, по которой я стремлюсь ее найти, в том… В общем, я пришел к выводу, что наш брак так никогда и не станет счастливым. Как это ни прискорбно, я решил с ней развестись. Когда любовь проходит, брак становится…

Берта поудобнее уселась на табурете и прервала его:

– Ах, оставьте! Со мной не надо крутить. Жена бросила вас, и вы поменяли замок на двери, чтобы она не могла к вам вернуться. Я вас не виню. Но какое отношение это имеет ко мне?

– Вы простите меня, если я позволю себе высказаться по поводу вашего живого характера? – улыбнулся Катлер. – Да, я не буду попусту тратить слов, миссис… э…

– О’кей, в таком случае давайте ближе к делу, потому что мы хотим идти ужинать, – вновь вмешался я.