Лев Гурский. Союз писателей Атлантиды
Автор выражает благодарность Виктору Маркову, Борису Файфелю, Аркадию Гурскому, Андрею Минину, Юлии Арановской, Сергею Сергиевскому и Светлане Юдиной за помощь в издании этой книги.
Пожатье каменных десниц
…Темными безлунными ночами Николай Гаврилович Чернышевский слезает со своего пьедестала и, озираясь по сторонам, чтобы никого не напугать, спускается вниз по улице Волжской — до тех пор, пока не упирается в постамент-кресло, на котором сидит Константин Александрович Федин и смотрит на пивной павильон. «Ну что, брат Костя, проблемы?» — печально спрашивает Чернышевский. «Типа того, брат Коля, — соглашается Федин. — А что делать?..» Стоп-стоп! Этот разговор двух каменных гостей, разумеется, есть чистый вымысел: у Чернышевского с Фединым сегодня проблем нет, поскольку оба писателя-земляка уже умерли. Другое дело — литературные бренды «Чернышевский» и «Федин», раскрученные в советскую эпоху. С ними и впрямь сегодня не все благополучно. Во времена СССР Чернышевский и Федин вряд ли бы стали жаловаться. Оба они (первый раньше, второй позже) заслужили прописку в официальном Пантеоне времен развитого социализма и отвечали, соответственно, за XIX и XX века: Николай Гаврилович как «выдающийся революционер-практик, вдохновитель борьбы масс против царизма и крепостничества», а Константин Александрович как председатель правления СП СССР, Герой Соцтруда и лауреат Сталинской премии, запечатлевший «переход лучшей части интеллигенции на позиции пролетарской революции» (цитаты взяты из третьего тома «Энциклопедического словаря» 1955 года). С мрамором, бронзой и мемориальными табличками перебоев в ту пору не было. Оба писателя стали для Саратова теми «священными коровами», без которых был уже невозможен список местных достопримечательностей, известных на всю страну. В честь Константина Александровича открывали музей, называли улицу, теплоход и пединститут. В честь Николая Гавриловича (помимо дома-музея) называли дюжину улиц, проспект, университет, станцию метро, несколько поселков во всех концах страны и др. Ну разве что не осуществилась заветная мечта внучки автора «Что делать?», Нины Михайловны, — переименовать Саратов в Чернышевскоград: согласно тогдашней иерархии партийных ценностей, революционер доленинского периода мог претендовать максимум на райцентр. (Впрочем, как рассказывают сотрудники музея, еще в начале 80-х годов по коридорам саратовской власти бродил некий отставной московский генерал с желтым портфелем и уговаривал чиновников вернуться к идее Чернышевскограда… Он, конечно, оказался сумасшедшим — но мания-то какова! Кто еще из писателей мог похвастаться персональным психом, да в таком высоком звании?) Издательская судьба у обоих в советские годы складывалась тоже на редкость удачно: у первого — после смерти, у второго — еще при жизни. Оба были представлены в школьной программе (первый — пошире, второй — покомпактнее), что обеспечило регулярное тиражирование тех их произведений, которые были признаны главными. Помимо ПСС выходили тома избранного, трехтомники, шеститомники в разнообразных сериях. Про Чернышевского и по Чернышевскому ставились спектакли, по Федину — телевизионные сериалы. Хотя в биографиях обоих писателей наличествовали некоторые идейные шероховатости (первый был не в ладах с Карлом Марксом и ничего не писал о диктатуре пролетариата; второй, по молодости, принадлежал к идейно небезупречному литературному сообществу «Серапионовых братьев»), все сомнительное ретушировалось или аккуратно замалчивалось: прокрустово ложе господствующей идеологии обслуживали умелые специалисты… Идиллия продолжалась до начала 90-х, а потом все кончилось. |
