Дедушка возился с двумя спортивными сумками и меховым неоново-зеленым рюкзаком Эффи. Это выглядело мило и одновременно тоскливо. Бабушка обняла Лену за талию. Лена казалась довольной, но чувствовала себя немного неловко. Она не знала, как вернуться в прежнее, нормальное состояние, и начала рассматривать дом. Он оказался гораздо больше, чем Лена ожидала, с полами из керамической плитки и прелестными ковриками.

— Девочки, идите за мной, — распорядилась бабушка. — Я покажу вам ваши комнаты, а потом мы выпьем чаю, хорошо?

Усталые девочки, словно зомби, последовали за ней наверх. Крошечная лестничная площадка вела к двум спальням, ванной комнате и короткому коридору, в котором Лена увидела еще две двери. Бабушка открыла первую.

— Эта комната для прекрасной Лены, — заявила она гордо.

Лена не представляла себе свою комнату, пока бабушка не открыла эту тяжелую деревянную дверь.

— О! — выдохнула Лена.

Бабушка указала на окно.

— Cauldron (Кальдера), — объявила она. — Вы, англичане, называете это вулкан.

— Ох! — снова выдохнула Лена от неподдельного восторга. Хотя девочка еще не поняла, нравится ли ей бабушка, но в Кальдеру влюбилась моментально. Вода, более темная, чем небо, поддразниваемая ветром, сверкала и сияла.

Обширное водное пространство сжимало в объятиях крошечный остров, вздымающийся вверх в самой середине.

— Ойя — самая красивая деревня в Греции, — объявила бабушка, и внучка не могла с ней не согласиться.

Лена посмотрела вниз на известковые наросты у обрыва. Она и не представляла себе, какой крутой этот обрыв и какое необычное место люди облюбовали для жилья.

Санторин — это, прежде всего вулкан. Она знала от родителей, что когда-то здесь постоянно были приливы и землетрясения. Центр острова затоплен морем, и остались лишь шатающиеся серповидные вулканические утесы, покрытые песком цвета золы. Вулкан выглядел спокойным и прекрасным, но истинные санторианцы знают, что вулкан в любое время может закипеть и начать извергать лаву. Хотя Лена выросла в зеленом пригороде, где люди боятся москитов и движения на кольцевой дороге, а не природных бедствий, она всегда знала, что ее истинные корни здесь. Сейчас, когда Лена всматривалась в воду, в ее подсознании всплыли какие-то воспоминания, и она почувствовала себя дома.

— Я Дункан Хоув, помощник менеджера. — Он ткнул толстым веснушчатым пальцем в пластиковую табличку. — А сейчас, чтобы вы окончательно сориентировались, я бы хотел поприветствовать вас в фирме «Валлман» в качестве продавцов.

Он говорил так авторитетно, словно выступал перед толпой человек в сто, а не перед несколькими девчонками, жующими жевательную резинку. Тибби представила себе, что слюни из уголка рта падают вниз, на потертые квадраты линолеума.

Хоув изучал досье на «новобранцев».

— Сейчас ты, Тииби, — начал он, делая ударение на втором «и».

— Тибби, — поправила она.

— Я бы хотел, чтобы ты разложила товары в секции личной гигиены во втором проходе.

— Я думала, что я специалист по продажам, — заметила Тибби.

— Брайанна, — продолжал он, проигнорировав замечание Тибби, — ты можешь начать с четвертого участка.

Тибби недовольно нахмурилась. Брайанне придется прозябать в пустом помещении, хотя у нее необычайно красивые волосы и пышная грудь, с трудом умещающаяся в рабочем халате.

— А сейчас надевайте наушники и приступайте к работе, — важно приказал Дункан.

Тибби попыталась сдержать смех — получилось нечто среднее между хрюканьем и прерывистым кашлем — и зажала рот рукой.