— А ты все лето будешь здесь? — В глазах отца застыл вопрос.

— Я рада быть здесь, — затараторила вдруг Кармен необычно громко. — Чего мы ждем? Я устала ждать. Ты знаешь, это странно. Не в плохом смысле, в хорошем.

Кармен понимала, что несет какую-то чушь. Но ей не понравилось, что папа выглядит неуверенным. Отец указал на ленту транспортера, по которой плыл багаж:

— Думаю, это твой багаж.

Она вспомнила вдруг, как в Вашингтоне отец двумя руками держал ее голову, пока они катались на каруселях. А потом охранник окликнул их, и отец отпустил ее…

— У меня большой черный чемодан на колесиках. Такой же, как у всех, — сказала она.

Было странно, что отец никогда раньше не видел ее чемодан. Зато она никогда не видела его без чемодана.

— Там! — внезапно произнесла Кармен, и он устремился к транспортеру так, словно всю жизнь снимал багаж с ползущей ленты. Бирюзовые блестки на сумке засверкали. Вместо того чтобы катить чемодан, отец понес его в руке.

— Здорово! Пойдем! — Он указал на парковку.

— Ты все еще ездишь на «саабе»? — спросила Кармен. Машины были одной из их любимых тем.

— Нет, я поменял его прошлой весной на микроавтобус.

— Правда? — Она не могла понять зачем. — Тебе он нравится?

— Такая работа, — сказал отец, направляясь к машине. Это был темный «вольво». А «сааб» был красный. — Ну вот. — Отец открыл ей дверцу и помог устроиться с сумкой, предварительно погрузив чемодан в багажник.

Откуда отцы знают, что нужно делать? Почему они не учат этому своих сыновей?

— Как закончился учебный год? — спросил он, выезжая с парковки.

— Очень хорошо, — ответила Кармен. Она всегда ждала минуты, когда сообщит ему это. — Я получила «отлично» по математике, биологии, английскому, французскому и «отлично с минусом» по всемирной истории.

Мама думала, что Кармен слишком много внимания уделяет занятиям. Для отца учеба имела значение.

— Зайка, это потрясающе. Второй курс — это очень важный год.

Кармен знала, что отец хочет, чтобы она поступила в университет, который закончил он, и папа знал, что она тоже этого хочет, хотя они никогда не говорили об этом.

— А как дела с теннисом? — спросил отец.

Многие ненавидят отцовские расспросы, но Кармен ждала их целый год.

— Мы с Бриджит играли в паре и проиграли всего лишь один поединок.

Она не будет ему рассказывать о двойке по гончарному ремеслу или о том, что мальчик, в которого она влюбилась, пригласил на выпускной вечер Лену, и о том, как она заставила маму плакать на Пасху. Только о своих победах.

— Я записал нас на теннис в субботу, — сказал отец, набирая скорость на шоссе.

Кармен смотрела по сторонам. Там были гостиницы и узкие улицы, воздух был тяжелый и соленый.

Она изучала загорелое лицо отца. От загара его голубые глаза казались еще ярче. Кармен всегда хотела, чтобы у нее были светлые глаза, а не карие, как у матери.

Он недавно подстригся, манжеты свежей рубашки были аккуратно завернуты. «Не получил ли он повышение по работе или что-нибудь в этом роде?» — подумала Кармен.

— Не терпится увидеть место, где ты живешь, — сказала она.

— Да-а, — отозвался он рассеянно, взглянув в зеркало заднего вида, перед тем как перестроиться.

— Просто поразительно, что я никогда не была здесь раньше, — заметила Кармен.