Растабан отпустил его запястье.

— Я уже добавил кизил и лаванду в дневные дозы, и, если вы ощущаете себя нестабильно по вечерам, я добавлю их в ваш настой.

— Я не нестабилен!

— Стоит доверять советникам, — сказала Шаула, отпуская его плечо. — Не нужно сейчас ничего менять. Не отказывайтесь от нашей помощи. Предательство Джеммы ударило по вам. Когда безопасность страны будет обеспечена, и вы сможете немного расслабиться, мы подумаем об изменении лекарства. Но не сейчас.

— Видимо, никогда, если я должен ждать безопасности Алькоро, — с горечью сказал Селено.

Прелат снова открыла книгу.

— В ваших словах сомнение Пророчества, мой король. Не идите по этому пути. Помните, что ваши действия несут волю Света, если забыть это, можно начать действовать против Пророчества, — она нашла отмеченный абзац. — «Пророчество Призма дает Седьмому королю беспрецедентный мандат, его дела направлены волей свыше. Каждый поступок, даже мелкий, — это продвижение к Пророчеству, как и поступки тех, кто ему помогает. Действие во имя короля сделано во имя Пророчества. Жизнь, забранная его рукой или оставленная, несет волю Света. Нет места сомнению, ведь сомнение короля — сомнение в самом Пророчестве».

Моя мама правильно помнила — Шаула всегда хорошо зачитывала религиозную теорию.

Она закрыла книгу. Паж отогнул покрывала на кровати, оставив заправленной сторону, что раньше принадлежала мне. Растабан указал на кровать, и Селено механически сел. Лекарь проверил его глаза и похлопал по плечу.

— Отдыхайте, мой король. Я вернусь утром с вашим настоем.

Он и паж тихо ушли из комнаты. Шаула покидала ее последней, кивнула Селено и закрыла дверь с громким щелчком.

Он сидел на краю кровати, смотрел решительно вперед, не оглядываясь на шкаф. Я не двигалась, ждала, чтобы все точно ушли. Минуты тянулись медленно.

Наконец, я приоткрыла дверь и вышла. Селено все еще не смотрел в мою сторону, его тело было немного напряжено. Его ладони были сжаты на коленях.

Я обошла и встала перед ним.

— В этом есть смысл, — выдавил он. — Знаю, ты ощущаешь свою победу, но в их словах есть смысл.

— Я не ощущаю своей победы, — сказала я. — Но заметила, что ты не сказал им, что я здесь.

Он нахмурился.

— Если ты такая умная, почему не сделаешь все сама?

Я прошла к его шкафу. Я вытащила плащ с капюшоном и сапоги, которые он носил во время наших прогулок по каньону. Я опустила их рядом с ним.

— Идем со мной, — сказала я.

— Нет, — ответил он. — С чего бы?

— Потому что я узнала то, что может помочь нам обоим, — сказала я.

— Утес в каньоне?

— Другое Пророчество, — сказала я. — Почти полное.

Он прищурился.

— Я тебе не верю.

— Оно недалеко защищенное от стихий, а не на виду, как то, что в Каллаисе.

— Кто сказал тебе об этом?

— Ученый, — осторожно сказала я. — Вы вряд ли встречались.

Он разглядывал меня.

— Ты плохо врешь.

Я вспыхнула.

— Я не вру, Селено.

— Тогда ты не говоришь мне всей правды. Что ты говорила, когда мы были учениками? Что же я упускаю?

— Я могу пока что сообщить только это, потому что я еще не видела своими глазами, — сказала я. — И я не могу обсуждать это, пока не увидела.

— Где Пророчество? Далеко?

Я вдохнула.

— В паре дней пути.