К удивлению Лесли, Невил развернул бурную деятельность по подготовке их свадьбы. Гостей намечалось немного — весь их список состоял не более чем из пятидесяти человек. Хотя дом сэра Рандолфа мог бы вместить и в пять раз больше. Незаметно для себя — возможно, чтобы просто отвлечься от мрачных мыслей — Лесли и сама втянулась в гонку: бесконечно спорила по поводу размещения цветочных корзин в церкви и дома, хлопотала о меню, винах и других, менее важных вещах. Ее порой душила ненависть к Невилу Хаггинсу, но слова Эр-мины, поселившись в одном из уголков сознания, время от времени всплывали в памяти.

День венчания неотвратимо приближался. Ей уже доставили платье, пока покрытое чехлом. Уже позвонил парикмахер, и они назначили время, когда сделать прическу. Из знаменитой кондитерской на Лейн-стрит доставили свадебный торт, который теперь стоял в огромном холодильнике. Это произведение кулинарного искусства в виде китайской пагоды, сияя глазурью, терпеливо дожидалось дня своего разрушения. Миссис Чейз не скрывала энтузиазма и делала все, чтоб эта свадьба, свадьба в доме О'Конноров, стала самым запоминающимся событием года. Все было хорошо. Плохо было одно: Лесли предстояло стать женой Невила Хаггинса.

Утро венчания выдалось свежим и солнечным. В преддверии тяжелого дня Лесли накануне пораньше легла спать и неожиданно для себя крепко проспала всю ночь и добрую часть утра. В одиннадцать часов ее позвали одеваться. Попросив десять минут на утренний туалет, она повторила для себя роль, которую ей сегодня предстояло сыграть перед всеми: гордой замужеством женщины, счастливой избранницы любимого человека. В висках же стучало беспокойными молоточками: «Я не люблю его. Я не должна. Я не должна выходить за него замуж».

Миссис Чейз и Эрмина помогли ей облачиться в подвенечное платье из ослепительно белого струящегося шифона. Она ехала в церковь в лимузине, отгородившись от отца невидимой стеной молчания, глядя в затемненное окно. Пальцы ее окоченели и застыли, внутри же Лесли вся кипела. Только воспитанная в течение последних пяти лет привычка к строгому самоконтролю помогала ей держаться.

Как только она вошла в церковь, послышался чистый громкий голос викария, произносящего слова венчального чина. Его голос и благостная обстановка церкви помогли Лесли справиться с эмоциями, и она в сопровождении отца проследовала к алтарю.

Невил надел кольцо ей на палец. Откровенная роскошь ее наряда контрастировала со сдержанностью костюма Невила. Это стало еще более явно при вспышках фотокамер, когда пара отходила от алтаря. Поднявшаяся суета смутила Лесли. Заметив это, гости попытались подбодрить новобрачную каскадом незлобных, но двусмысленных шуток, чем смутили ее еще больше. Невил своим невозмутимым видом и голливудской улыбкой спасал положение, монументально возвышаясь рядом. Лесли заметила в толпе крупную полную женщину, одетую в темные тона. Неожиданно для Лесли, Невил фамильярно подмигнул ей и выхватил из толпы.

— Моя сестра Кристина, — представил он ей молодую особу.

— Сожалею, что брат не удосужился нас познакомить до сих пор.

Кристина весело и дружелюбно улыбалась Лесли. Вблизи оказалось, что она не столь полна, сколь крупна. Конституцией Кристина напоминала брата, и вообще они были очень похожи, но у сестры Невила глаза сияли синевой.

— Невил мне никогда не говорил, что у него есть сестра.

— Наверное, забыл. У него до сих пор ветер в голове. Впрочем, у нас еще будет время сойтись поближе. А сейчас пора представить тебе нашу семью.

Кристина за руку подвела Лесли к небольшой группе людей, стоявшей в стороне от всей толпы у церкви. Тут с удивлением Лесли заметила некоего интересного мужчину, лет тридцати пяти, который — Боже милостивый! — был как две капли воды похож на Невила и Кристину: те же волосы, то же лицо, то же выражение.