– Трудно выглядеть нежной розой, когда у тебя сотрясение мозга, разбита голова и половина тела составляет сплошной синяк, – ворчливо напомнила Дина.

– Не переживайте, Дина, – посмеиваясь, успокаивал ее Гарандин. – Моя мама, например, уверяет, что девушке плохо быть слишком привлекательной и красивой, от этого у нее пропадает чувство юмора и реальности.

– Вряд ли ваша маменька имела в виду такую степень непривлекательности, – все ворчала Дина, с нажимом произнеся «такую», и язвительно поинтересовалась: – Вы зачем пришли, Владислав Олегович?

– По-моему, это очевидно, – отчего-то развеселился тот. – Навестить пострадавшую девушку, узнать, как ее здоровье.

– Вы навестили меня вчера, соблюли, можно сказать, все правила хорошего тона, принятые в такой ситуации. Даже познакомились с моими родными, которые поблагодарили вас и определенно дали понять, что не имеют к вам никаких претензий, а ровно наоборот, благодарны за мое спасение. Так зачем вы пришли, Владислав Олегович?

Он смотрел на нее, ужасался и на самом деле болезненному виду девушки, тихо млел от этой ее язвительной ворчливой колкости и думал, что больше всего на свете ему сейчас хотелось бы лечь с ней рядом, обнять, осторожно прижать к себе, не дотрагиваясь до ее синяков, порезов и ушибов, чтобы успокоить, подбодрить, передать ей свои силы, но главным образом для того, чтобы самому почувствовать ее в своих руках, своей, закрыть глаза, вдохнуть ее запах и так и лежать не двигаясь. Долго, прочувствованно, плавясь в ощущении ее близости.

– Мне очень хочется вас обнять, – не удержался Влад, таки поделившись своими мыслями: – Подбодрить, посочувствовать.

– Это сложно было бы осуществить, – сказала Дина, не ожидавшая столь сильного признания. – В данный момент на мне больше синяков и царапин, чем неповрежденных мест на теле. – И, опомнившись, заметила: – Вы… странные вещи говорите, Владислав Олегович.

– Я встречался в Кнуровым, – совсем иным, каким-то ровным, лишенным эмоций тоном сообщил он так, словно говорил о том, что на улице подмораживает.

– С Сергеем Викторовичем? – поразилась Дина, не успев еще опомниться от предыдущего его заявления про обнять и подбодрить.

– С ним самым, – подтвердил Влад.

– Вы знакомы? – никак не могла взять в толк, о чем он пытается ей сказать, Дина.

– Да, пересекались было по делам много лет назад, – ушел от прямого ответа Гарандин.

– Так вы по делам с ним встречались? – настороженно выясняла девушка.

– Да, по делам, – кивнул легонько Гарандин, – по вашим делам.

– Каким? Зачем? – снова напряглась Дина, почувствовав тут же, как напомнила о себе успокоившаяся было боль в голове.

Гарандин подался вперед, облокотился на колени, оказавшись таким образом вдруг совсем близко к Дине, внимательно посмотрел ей в глаза и пояснил:

– Вчера в коротком разговоре с отцом и сыном вы упомянули, что вам угрожает какой-то человек. Мне надо было узнать, почему вам угрожают, кто эти люди и степень серьезности их угроз. Проще всего было спросить об этом человека сведущего, и я позвонил Кнурову.

– Но зачем? – откровенно недоумевала она, не понимая столь пристального интереса к ее жизни. – Вам-то это для чего?

– Мне кажется, что вы понимаете, зачем. – Гарандин все смотрел ей прямо в глаза очень непростым, сосредоточенным взглядом своих темно-янтарных глаз.

И от этого его взгляда и слов, произнесенных тихим многозначительным, наполненным особым смыслом голосом, у Дины пробежали мурашки по спине и по телу прокатилась горячая волна.