Как только подпускать меня они прекратили, так пришлось заняться свежеванием крошечных трупиков. Тут я особо не выделывался: расколол камень, чтобы получить несколько кусочков с острыми кромками, с их помощью надрезал шкурку, стягивал ту, отрубал головы с лапками и хвостиками, потрошил и пальцем вычищал требуху. Первый окровавленный кусочек мяса (после всех манипуляций перед этим размером он был меньше моего мизинца) я едва сумел заставить себя положить в рот и сдавить зубами. Второй уже пошёл легче, как и третий. После этого я сделал короткую передышку, давая желудку привыкнуть к такой тяжёлой пище после длительной голодовки и контролируя это дело Даром, чтобы не загнуться от заворота кишок.

Так и вышло, что охота, готовка еды и сам процесс насыщения затянулся до сумерек, и продолжать путь было бессмысленно, если только у меня нет истового желания сломать себе ногу в темноте. Поэтому, отойдя недалеко от мышиного поля, я нарвал травы, сколько получилось, и устроился в небольшой ямке, заполненной землёй. На камнях ночевать меньше всего хотелось, что это и какое состояние будет после — я прекрасно знаю. Но даже так ночь прошла в полудрёме и ознобе. Впрочем, утром было не лучше и согрелся я больше от зарядки, чем от того рассеянного солнечного света, проходившего сквозь облака. Это что касалось внешних факторов.

А вот насчёт внутренних… с ними, в общем, всё было чуть лучше. Мой организм ожил. Около двухсот грамм сырого мяса с кровью, что я употребил за вечер и помог правильно усвоиться с помощью Дара, дали мне сильный толчок на пути на поправку. Даже не пришлось себя искусственно бодрить. И вместе с этим пробудились жажда и голод, которые заглохли в океане, когда организм поддерживал при помощи Дара и энергии механоида, к которой я присосался, как пиявка.

Насчёт еды я был спокоен: мышей на поле неподалёку было полно, хоть селись рядом и питайся ими всю жизнь. Болезни, переносимые грызунами? Моно-диета? Мне, как эхору целителю всё это было не страшно. А вот с водой дело обстояло куда хуже. Мне пришлось потратить ещё день, чтобы отыскать в нескольких километрах от мышиной плантации небольшой родник. Это грызунам вполне хватает росы и конденсата на камнях, а я замучаюсь собирать эти капли влаги. Да и набрав стакан, у меня полтора уйдёт с потом и дыханием.

Но вот всё наладилось: появилась пища, вода, силы стали возвращаться. Через три дня я стал чувствовать себя отлично и мог продолжить путь. Теперь я уже не плёлся, как паралитик, а бодро шагал, оставляя за собой километр за километром.

К слову, заметил я кое-что интересное: трофейная энергия, что капельками повисла на моей энергосети организма, испарялась в окружающий мир на порядок медленнее, чем до этого. Словно, организм после всех передряг научился экономно расходовать полученное добро. Десятидневная энергетическая диета перестроила его на то, чтобы не разбазаривать попусту полученные трофеи.

Эх, мне бы это приобрести раньше, когда жил в Африке и охотился на механоидов. Тогда я к текущему моменту точно заимел бы шестой ранг. А в то время больше девяноста процентов энергии у меня уходило из тела наружу или я тратил (чтобы получить пользу) на лечение и повышение рангов. Лишь несколько процентов получалось усвоить и усилить свою энергетику эхора.

— Хорошо бы, чтобы эта плюшка так и осталась бы со мной, — мечтательно произнёс я. — Будет обидно, если она исчезнет, когда лишения прекратятся.

Я истово желал, чтобы организм включился на накопление энергетического жирка. Ведь не секрет, что люди, испытавшие длительный и суровый голод после него начинают быстрее других набирать вес и у них образуется как будто сама собой толстая жировая прослойка. Вдруг, нечто подобное сейчас происходит со мной?

Несколько раз в день во время привалов я помогал энергосети быстрее впитывать «капельки», доставшиеся от морского юнита механоидов.