Пришла моя очередь покачать головой.

— Тут главное — найти цель, — возразил я. — Взывая к каждому племени в отдельности, нужно найти для всех племен общую цель.

— В этом поможет религия, — ровно закончила Дел.

— Правильно, — согласился я. — Религия, лишенная веры, это средство заставить многих подчиниться воле единиц. Неужели вы не понимаете? Прикажите человеку что-то сделать, и если ваша идея ему не понравится, он откажется. Но скажите ему, что это веление бога, и он побежит выполнять приказ.

— ЕСЛИ он верит, — предостерег Алрик.

— Не знаю как ты, — продолжил я, — а я — человек не религиозный. Я никогда не понимал, какой смысл поклоняться богу или богам, если мы сами отвечаем за собственные жизни. Рассчитывать на кого-то, кого ты даже не знаешь, просто глупо. Но многие со мной не согласятся. Они живут, подчиняясь воле богов, они говорят с богами, советуются с ними, просят их помочь, — я посмотрел на Дел. — Они произносят клятвы именами этих богов, а потом посвящают свои жизни выполнению таких клятв.

Дел покраснела.

— Мои дела — моя забота, — отрезала она.

— Конечно, — согласился я, — с этим я не спорю. Я просто объясняю, что у племен много предрассудков. Если коза принесла двойню, год должен быть щедрым. А когда примета не сбывается, ЕСЛИ она не сбывается, винить надо что-то еще, — я вздохнул и потер шрамы. — Если найдется человек, который придумает, что нужно всем племенам, и объединит их, он получит власть над всем Югом — вот что вы должны понять.

Алрик нахмурился, размышляя над моими выводами — думая о танзирах, которые в этом случае захотят убить джихади, избавиться от Оракула и нанять танцоров мечей, чтобы выиграть священную войну.

Дел покачала головой.

— Ну и что? А может Югу будет лучше, если к власти придет один человек и сотни домейнов превратятся в единую страну?

— Никто не может предсказать, что взбредет в голову этому человеку, — упрямился я. — К тому же, если на его сторону перейдут племена, больше никому не понадобятся танцоры мечей, и мы останемся без работы, — я заметил, как издевательски скривилась Дел. — Ну хорошо, а если племена решат, что только они достойны жить на Юге? Что остальные оскверняют Юг? А если этот джихади объявит священную войну и скажет, что мы враги, которых нужно уничтожить?

— Он этого не сделает, — уверенно заявила Дел. — Он не прикажет убивать сотни мирных людей.

— Вашни убивают чужеземцев, — тихо напомнил Алрик.

Дел побледнела.

— Если песок превратится в траву, — сказал я, — стоимость Юга заметно возрастет.

Дел нахмурилась, но не сдалась.

— Но если Юг так изменится, изменится и жизнь племен. Захотят ли они этого? Ты сам говорил, что они довольны жизнью.

— Довольны, — согласился я. — Но я знаю, что ради бога — или богов — люди часто совершают очень странные поступки.

Алрик медленно кивнул.

— Кеми, например. Ты знаешь много мужчин, которые по своей воле отказались бы от любых контактов с женщинами?

— Я знаю о кеми, — с отвращением в голосе сказала Дел. — Одно дело не спать с женщинами… а другое, заявлять, что мы недостойны даже мужского взгляда или что наши прикосновения оскверняют. Кеми зашли слишком далеко.

— Они проповедуют учение Хамида слишком дословно, — согласился я. — Насколько мне известно, ни в одном его манускрипте не написано, что женщина это грязь и что мужчина должен вытирать об нее ноги.