И снова мужчина вспомнил, что у него есть какая-то там возможность, в любой момент стоит только что-то сделать, и заклинание что-то там. Но Савелий не хотел — не хотел — не хотел даже думать о таком, никто не хочет, можно выпутаться, все наверняка обойдется.

Голем шагнул вперед и сграбастал Морозова за грудки. Теперь, когда скулящий человек обезволено бормотал, что не хочет умирать, я уселся на расстеленную кровать.

Удостоверившись, что големы без всяких проблем крушат особняк, гоняя оставшихся охранников, я высокомерно бросил:

— Жаль, что члены клана Морозовых столь невоспитанны. Во время моей неспешной прогулки по вашему красивому особняку никто из вас не удосужился поприветствовать меня. Никакого внимания к своим гостям.

Савелий осекся и замолчал. В глазах его замаячил разум, но для меня главное, что он забыл, как пользоваться заклинанием самоубийства, выгравированным на его костях.

Он бы атаковал, но я внушал ему, что нападать не нужно. И трусливая натура мужчины, которую я уже слегка задел предыдущим внушением, соглашалась: действительно, не нужно. Есть вариант уладить дело миром, его никто не связывает и не избивает, так зачем нападать?

Я скользнул в вондер мужчины, который выглядел, как бескрайнее пшеничное поле, посреди которого стоял домик, а рядом с ним — область, окруженная ажурной оградой с аккуратненькой калиткой. И что за этой оградой находится, я, хоть убей, рассмотреть не мог — перед глазами все размывалось.

Я испепелил стаю рванувшихся ко мне крупных птиц, легко спеленал и забросил в свой вондер завывающего призрака, и на этом иллюзорные защитники закончились.

Я за минуту перепробовал проникнуть за ограду телепортацией, переместиться под землей, с воздуха, но все было бесполезно. А как только я пытался вырвать решетку, растворить или попасть в закрытый раздел сознания иначе, вондер начинал трещать по швам.

Теперь я уверен: все воспоминания, за которые император-батюшка по голове не погладит, прячутся именно там.

Ситуацию осложняло еще и то, что работа менталиста, создавшего такой барьер, была виртуозной. За узорчатые ворота я не смог попасть с ходу, и не смогу вообще. Единственные, кто пробьется туда — сам Савелий Прокопьевич и менталисты, которые ставили ему защиту, а вот любой другой человек, будь он хоть трижды иллюзионистом, проникнуть туда не сможет.

Я рванул сознание мужчины, и его образ упал на колени рядом с оградой.

Вондер беспокойно колыхнулся, и образ человека налился силой. Савелий Прокопьевич Морозов явно был знаком с техниками управления сознанием — его растерянный взгляд весьма невовремя обрел осмысленность и твердость. Мужчина по-волчьи зыркнул по сторонам и сплюнул:

— Я ничего тебе не скажу, будь ты проклят. Режь, жги, ничего не узнаешь.

— У меня есть свои способы убеждения, — оскалился я. — Так, для начала лишим тебя голоса…

Моя воля и магия иллюзий были куда сильнее обладателя этого вондера.

Поначалу Савелий Прокопьевич не проявлял особых эмоций в ответ на ментальные пытки. Но когда я начал уничтожать все его счастливые воспоминания — показывать и тут же выжигать их из памяти, паника начала всё больше и больше заполнять его сознание. Я сжег свадьбу его дочери, ее первый шаг и первые объятия, испепелил ее выпускной и воспоминания о том, что у Савелия вообще была дочь. Заодно я незаметно подтачивал его личность. Первый выигранный бой, ощущения от преодоления трудностей, а потом и сами трудности.

Успехи.

Достижения.

Умение пользоваться силой. От создания ледяных элементалей до простейшей манипуляции температурой.

Когда я вернул ему способность говорить, он закричал:

— Убей меня! Убей! Я не хочу жить.