Верхние пропускные шлюзы уже были открыты, чтобы обеспечить посадку эскадрильям кораблей армии и Механикум, переправлявшим персонал в помещение дока. Вслед за Волками Хавсер тоже посмотрел вниз сквозь переплетение балок на швартующиеся шаттлы. Распахнутые настежь люки и ворота грузовых отсеков были похожи на крылья мифических птиц.

Под ними гигантским апельсином простиралась планета. Отраженные солнечные лучи в разреженном воздухе светили ярче неоновых ламп.

Воины Тра, стремясь получить наилучший обзор, выбрались на наружную решетку. Возможность падения с этой огромной высоты их совершенно не беспокоила. Хавсер попытался следовать их примеру, но с трудом подавлял желание ухватиться за какие-нибудь поручни или чью-то руку. Вслед за Эской, Богударом и Ойе он забрался на поперечную балку, а остальные Волки расположились вокруг на опорных рамах.

Километрах в трех ниже их появился строй мощных сил развертывания, и воины принялись внимательно их рассматривать. Время от времени кто-то указывал на технические особенности судов. Что больше всего поразило Хавсера, так это поведение трех стоявших рядом с ним воинов. Они припали к мосткам, словно звери, наблюдающие за жертвой с высокой горы. Ойе присел на корточки, двое других сильно пригнулись. Словно разгоряченные псы, решил Хавсер. Напружиненные, тяжело дышащие, готовые мгновенно сорваться с места. И тяжелая броня, казалось, им ничуть не мешала.

Россыпь мелких, но ослепительно-ярких вспышек на фоне неоново-оранжевого сияния внизу известила их о начале бомбардировки поверхности планеты. Взрывы подняли тучи пыли и дыма, и атмосферу Безмолвия обезобразили темные пятна. Апельсин теперь казался помятым. Медленно плывущие внизу корабли начали сбрасывать десантные капсулы: за огромными транспортными кораблями потянулись шлейфы то ли семян, то ли чешуи.

Волки стали комментировать происходящее. Ойе презрительно посмеялся над командующим Сороковой флотилией и его стратегами, не догадавшимися синхронизировать наступление с прохождением по планете границы света и тени, как сделал бы он сам, чтобы воспользоваться психологическим и тактическим преимуществом при наступлении ночи. Эска согласился с ним, но добавил, что он тоже предпочел бы атаку в ночное время, но вот солдатам армии вряд ли понравилось бы сражаться в темноте.

— Скверные глаза, — произнес он, словно говорил об инвалидах или животных. — Прости.

Последнее слово он бросил через плечо Хавсеру, сидевшему позади и вцепившемуся в поручень побелевшими пальцами.

— За что? — удивился Хавсер.

— Он просит прощения у твоего человеческого глаза, — пояснил Богудар.

— Может, кто-то должен оказать тебе услугу и выдавить второй глаз тоже, — сказал Ойе.

Трое Волков рассмеялись. Хавсер тоже засмеялся, чтобы показать, что понял шутку.

Волки снова стали наблюдать за вторжением.

— Нет, если бы я был командующим, — не унимался Эска, — я бы забросил в их главный город Огвая, а через недельку вернулся бы за ним, но сначала окатил бы его водой.

Три Волка снова рассмеялись, сверкая оскаленными зубами. Они хохотали так сильно, что под Хавсером затряслись мостки.

Внезапно раздался крик. Все обернулись посмотреть, в чем дело.

Медведь и еще один воин Тра по имени Орсир наконец выбили из укрытия группу защитников, которые испепелили Хьяда у входа на пандус. Захваченных воинов выволокли на открытое место, где уже собрались Волки Тра, и изрубили на части. Сцена напоминала ритуальное убийство, но казалась излишне жестокой. Несмотря на то что обитателей Безмолвия трудно было назвать людьми, Хавсер обнаружил, что старается смотреть в другую сторону, не желая, чтобы в памяти остался этот эпизод. Для «худяка», командира орудийного расчета, они приберегли самые жестокие испытания.