|
- Москва - конец Наполеону, могила его счастья и славы. Я этому верю, об этом молюсь... Иначе не может и быть! Улицы, по которым стал двигаться русский арьергард, были загромождены последними уходившими обозами и экипажами. "Идут, идут! Французы на Воробьевых горах!" - кричали метавшиеся между подводами пешеходы. Из опустелых переулков доносились дикие крики пьяной черни, разбивавшей брошенные лавки с красными и бакалейными товарами и кабаки. Испуганные, не успевшие уйти, горожане прятались в подвалы и погреба либо, выходя из ворот с иконами в руках, кланялись, спрашивая встречных, наши ли победили, или мы отступаем. Целые ряды домов по бульварам и вдоль болотистой речки Неглинной, у Кремля, стояли мрачно-безмолвные, с заколоченными ставнями и дверьми. Милорадович, достигнув Устинского моста через Яузу, стал пропускать мимо себя свои колонны. К нему подскакал с донесением казачий офицер. - Поручик Перовский и прапорщик Квашнин! - крикнул Милорадович. Оба офицера подъехали к нему. - Вы - москвичи; знаете местность? - спросил он. - Знаем. - Скачите... вы, Перовский, к Лефортовской, а вы, Квашний, к Бутырской заставам... Торопите запоздалых... Сбился генерал Сикорский, отстали казаки... Перемирие вряд ли продлится... Неприятель обходит нас вперерез из Сокольников, на Лефортово. Если что нужно, дайте знать... Привал за Рогожскою заставой. XVII Офицеры, с вестовыми казаками, помчались за мост. Некоторое время, Солянкою, они ехали вместе. Квашнин, на своем приморенном рыжем, не отставал. "Не судьба, - думал Базиль, - если бы в Бутырки послали меня, а не его, я успел бы оттуда, по пути, завернуть с Тверской к Патриаршим прудам... Что, если, как извещала Аврора, княгиня и в самом деле доныне осталась в Москве? Мало ли что могло случиться - болезнь, особенно эти странные, торжественные уверения Растопчина... Подскакал бы к воротам, может быть, увидел бы ее в окне или на балконе, хоть крикнул бы пару слов, чтобы спасались. Теперь же... в другой конец города. Разве поменяться?" - Итак, товарищ, до свиданья! - сказал Квашнин, сдерживая коня, - мне - налево, вам - направо, Покровкою и, дале, Гороховым полем... А мне-то все эти места знакомые... Там невдали, куда едете, мой дядя; у него завод в Немецкой слободе... - Извините, - произнес в сильном волнении Перовский, - минуты дороги... одно слово... У меня в Москве невеста - в Бронной, у Патриарших прудов... Вам, хоть обратно, будет по пути - с Дмитровки или с Тверской... Там недалеко... дом с бельведером, зеленою крышей и львами на воротах. - Приказывайте, - произнес, вспыхнув и поглядывая на своего вестового, Квашнин, - чей дом? Перовский назвал фамилию княгини. - Боле ничего, - сказал он, помолчав, - прошу об одном только - предупредите; если же хозяйки уже выехали, там дворник Карп или кто-нибудь, - узнайте, куда и все ли благополучно?.. У вас, кажется, вы говорили, матушка была тоже в Москве; не по пути ли мне? был бы счастлив... - Помилуйте, - восторженно воскликнул Квашнин, пожимая с седла влажною, мягкою рукой руку Базиля, - да я готов, ваш слуга... Матушка ж моя жила на Пятницкой у Климента - знаете, папы римского? - на углу Климентовского переулка, дом с красною крышей и вверху хоть не бельведер, как у княгини, но тоже антресоли. |
