– Ах, это? – он хохотнул. – Я готовлю лодку к спуску на воду. Вот и все. Каждый год этим занимаюсь. А там, – он махнул в сторону крыши, – Тим Хэнсон, лучший трубочист в округе. Рекомендую, не пожалеете.

– А почему вы спросили? – подала голос Румер. – Насчет улучшений.

– Ну, мы и сами собираемся кое-что сделать, – ответил Тэд. – Это же вполне нормально. Переделать тут многое не мешает…

– Переделать? – переспросила Румер, гадая, что тут вообще можно улучшать, и сердце у нее заныло чуточку сильнее.

Теперь Франклины словно воды в рот набрали. Возможно, они решили, что Румер и Сикстус не в меру любопытные соседи, и поэтому сочли за лучшее придержать свои планы при себе. Румер же ревниво относилась к этим коттеджам: она выросла здесь, и вся ее любовь брала начало от этой земли. И вообще, какие еще «улучшения» они придумали? Может быть, новый декор? А возможно – после стольких-то лет – они просто перекрасят дом. Например, в серый или белый цвет, вместо прежнего темно-зеленого.

Уловив намек, они с отцом снова обменялись с Франклинами рукопожатиями, пожелав им всего доброго. Потом Сикстус, прихрамывая, повел дочь обратно к старой лодке.

– От этого «ягуара» ничего хорошего ждать не приходится, – тихо признался ее отец.

– Почему? – в душе согласившись с ним, спросила Румер.

– Они могут потратить кучу денег на эту модернизацию – и только изуродуют нашу старину.

– Будем надеяться, что они не переусердствуют, – она поцеловала отца на прощанье, пытаясь забыть о том, что он очень расстроил ее своими замечаниями по поводу Эдварда.

Зеб сидел за импровизированным рабочим столом, на котором были раскиданы фотографии со спутников, различные документы, карты и книги. Хотя это путешествие на Мыс Хаббарда задумывалось как летний отпуск, Зеб поставил себе задачу собрать воедино все данные по последним десяти экспедициям, в которых он принимал непосредственное участие. НАСА предоставляло ему великолепную возможность: сейчас, когда он в прямом смысле спустился с небес на землю, они помогали ему организовать собственную кафедру в новом исследовательском центре в Калифорнии, между океанографическим институтом Скриппса и Калифорнийским политехом. Теперь ему оставалось только как следует подготовиться.

Но его разум отказывался подчиняться четкой задаче. В голове был полнейший хаос. «Сконцентрируйся», – приказывал он себе. Однако слова смешивались в черную кучу, а фотографии напоминали ему чернильные кляксы Роршаха.

«Ну-ка, ну-ка, что это?» – подумал он, безуспешно разглядывая чернильное пятно номер один. И постепенно прямо там, на снимке, проявилось изображение Румер. Она была в своем голубом платье, ее обнаженные руки покрывал нежный загар. Теперь промелькнули и другие изображения: то, как она плакала во время клятв, и вызов в ее взгляде, когда она укатила в «мерсе» со своим напыщенным дружком.

– Ну и козел! – вслух сказал Зеб, увидев в кляксе номер два самодовольную улыбку ухажера Румер.

Он просидел так еще пару часов, одновременно отвечая на звонки сотрудников своей команды. Один сообщал о неисправности в линзах нового телескопа, и Зеб целых двадцать минут обсуждал возникшую проблему с изготовителем из Швейцарии. И вообще, что он тут делает?

Обсерватория, лаборатория – сейчас для него все это было словно покрыто туманом. Он ужасно расстроился и от злобы чуть не выдернул телефонный провод из стены.

Пытаться управлять процессом, находясь за тысячи миль от основных событий – это ли не безумие? Какого черта он сюда прикатил? Вот в чем заключался самый главный вопрос.