Внимательно выслушав всё сказанное, Лоскутов не повышая тона, ответил:

– Ваши люди сами виноваты. Их изначально предупредили, что объект очень упрям и терпеть не может учёных. К тому же эмоциональная и этическая составляющие самого проекта вызывают большие сомнения. Об этом вам лучше спросить у самого проводника. Во всяком случае, то, что он рассказал мне, не поддаётся трезвому осмыслению. Я не готов терять людей. Да. Угроза потери рассудка.

Закончив разговор, Лоскутов положил трубку и, повернувшись к дочери, сказал:

– Дана, зайди. Но только быстро. Как видишь, дел выше головы.

– Послушайте, генерал… – попытался возмутиться один из учёных, но доведённый до белого каления Лоскутов резко оборвал:

– Молчать! Будете говорить, когда я разрешу.

Растерявшись от генеральского рыка, головастики дружно замолчали, неприязненно поглядывая на девушку. Сама же Дана, одарив эту толпу презрительным взглядом, направилась в отцовский кабинет походкой манекенщицы. Шагом от бедра, плавно покачивая бёдрами. При этом она даже спиной умудрялась выразить своё презрение к гражданским штафиркам.

Несмотря на камуфляжный костюм и тяжёлые берцы, девушка умудрилась, не говоря ни слова, высказать о них всё, что думает. Проследив за этой демонстрацией насмешливым взглядом, генерал вошёл в свой кабинет следом за дочерью и, устало опустившись в кресло, спросил:

– Чего прискакала?

– Они здесь из-за Матвея? – спросила Дана, ткнув пальцем в сторону приёмной.

– Угу, – мрачно кивнул генерал.

– И чего им нужно?

– Сам ещё не понял, – вздохнул Лоскутов.

– Как это? – растерялась девушка.

– Эти тень на плетень наводят. Начальство всё на них сворачивает. В общем, как всегда, сделай, но спрашивать не моги. А чего сделать, неизвестно.

– Очень интересно! А если Матвей их пошлёт подальше?

– Уже.

– Что уже?

– Уже послал. И даже их начальника охраны в госпиталь отправил.

– Это капитан с простреленным плечом и разбитым автоматом? – вскинулась Дана.

– Он самый, – тяжело вздохнул генерал.

– И что теперь будет?

– Пока не знаю. А как там этот раненый?

– Фармазон и хам трамвайный, – отмахнулась девушка. – Не успел от наркоза отойти, с ходу принялся хвост распускать. Пришлось пообещать второе плечо прострелить.

– Понял?

– До таких угроза доходит, только если она приведена в исполнение, – фыркнула девушка, выразительно похлопав по висевшей на поясе кобуре.

– Только не говори мне, что и ты в него палила, – делано испугался Лоскутов.

– Ещё нет. Но к тому идёт, – мрачно пообещала Дана.

– Вот только ты не начинай.

– А я и не начинала. Но хамства терпеть не собираюсь. Тем более от такого индюка, – отрезала девушка.

– Ладно. Ты чего хотела? – сменил тему генерал.

– Куда Матвея дел? – потребовала доклада дочь.

– Где-то по базе бродят. Оба. После стрельбы пройтись решил, – вздохнул генерал.

– Папа, что теперь будет? Их заберут? – тихо спросила девушка, глядя на отца полными слёз глазами.

– Кто? Куда? – растерялся Лоскутов.

– Отсюда. С базы, – всхлипнула Дана.

– Зачем? Вон они все, сюда прискакали, – ответил отец, одновременно пытаясь успокоить дочь.