Дверь не открывалась и завтра, и послезавтра, после чего Жора совсем уж было впал в депрессию, но призвал на помощь здравый смысл и убедил себя в том, что раз Лизу столько времени не пускали к нему, то теперь она может просто и не знать, что уже можно. Значит, надо ей сказать. Для этого нужен телефон. Хорошо бы мобильный, но раз мобильного нет, будем прорываться к обычному, больничному автомату.

Надо сказать, что ни одна лечебная гимнастика, ни одна физиотерапия не смогла бы помочь эффективнее. Жора Волков, высунув язык и шипя от боли в спине, плелся, перехватываясь руками, вдоль длинного коридора, чтобы позвонить Лизе Волынской и сказать, что он живой и здоровый.

К телефону подошла баба Шура — и эфир наполнился воплями, проклятьями и бессвязными обещаниями скорого и болезненного конца кому-то, у кого нет ни совести, ни сердца. Ошеломленный Жора выслушал всю эту галиматью, а потом аккуратно поинтересовался:

— Баб Шур… а ты с кем это разговариваешь?

— Жорик! Ангел ты мой! Я ить знала, что брешуть они, ироды! И потом: как в церкву пойду свечку ставить — меня ровно кто отводит. То кошелек забуду, то ишшо чего…

— Баба Шура! Сконцентрируйся. Вернись в цивилизацию и позови мне Лизавету.

— А Лизы нет, Георгий. И не будет пока что. Но я ей обязательно передам, что ты звонил. Выздоравливай. Всего доброго.

Жора обалдело таращился на пищавшую у него в руках трубку и вообще ничего не понимал.

Скорее всего, у бабы Шуры раздвоение личности. Это просто немыслимо, чтобы человек одновременно одинаково комфортно чувствовал себя и в обличье Бабы Яги, и в облике учительницы словесности на пенсии. И что, твою мать, она говорила про свечки, церкви и то, что она так и знала?! И где эта Лизавета?

Уже в палате Жора пришел к выводу, что пора восполнять информационный вакуум. В конце концов, для него история со спасением Лизы Волынской закончилась в момент, когда главный злодей был все еще на свободе и вооружен…

Однажды утром Жора проснулся, потому что ему приснилось, что на него кто-то смотрит. Открыл глаза — и выяснил, что смотрит на него Игорь Васильевич Волынский, его бывший босс и пока еще несостоявшийся тесть. Сидел и печально смотрел на Жору Волкова через стильные очки в золотой оправе. Жора поспешно выполз из-под одеяла и постарался выглядеть как можно более презентабельно и независимо.

— С добрым утром, Игорь Васильевич. Спасибо, что навестили.

— Здравствуй, Георгий. Честно говоря, я здесь уже не впервые. Сначала… когда ты был еще совсем плох, мы с Витей приезжали. И ребята тоже. Никто толком никаких гарантий не давал.

— Игорь Васильевич, а как там…

— Да, ведь ты же ничего не знаешь, конечно… Полянского взял Зайцев. Тот смог прорваться почти до ворот, сломал Валерию ключицу, но Витя его догнал и… я не очень понял, что он такое сделал, но Полянский упал и больше не поднимался. Витю даже долго допрашивали, искали какое-то оружие, но потом приехали ваши ребята, из спецназа, и все выяснилось. Представляешь, Георгий, а я даже толком не знал, что вы с Виктором вместе служили…

— Да, было дело… Так как там…

— Эдика послали на освидетельствование психиатрам, его отец прилетел, был у меня. Ужасное горе. Эдик — прекрасный молодой человек… То есть он производил впечатление прекрасного молодого человека.

— Да, верно. Игорь Васильевич, вы не хотите мне чего-то говорить? С Лизой… Она… С ней все в порядке?

— О, да, совершенно! Физически она совершенно не пострадала.

— Тогда почему вы все время смотрите мимо меня? И не даете мне спросить про Лизу?

Жора Волков вдруг почувствовал странный холодок в своей несчастной спине.