В отношениях с женским полом Эдик проявлял себя классическим «кроликом перед удавом», цепенея от малейшего напора и невыразимо страдая от смущения. Это делало его фактически стопроцентно безопасным для Лизы Волынской — в смысле сексуальных посягательств, — но Жора Волков был мужчина взрослый, умный и опытный, а потому прекрасно понимал: чужая душа не просто потемки, это целый темный подвал, в котором кроме безобидных тараканов могут гнездиться и разные демоны, так что, вполне возможно. Лизины смелые эскапады и заигрывания однажды выпустят этих демонов на волю, и тогда тихоня Эдик превратится в маньяка.

Или не превратится. Но проверять это на практике ни к чему. Именно потому Жора и находится рядом с Лизой двадцать четыре часа в сутки.

Только вот все труднее разыгрывать роль невозмутимого и непробиваемого охранника, потому что организм, подлец, все острее реагирует на Лизу самым недвусмысленным образом. И пусть ее дружки-подружки хоть уписаются от веселья, наблюдая, как Жора Волков в неизменном костюме и с проводочком в ухе торчит посреди раскаленного пляжа — некоторые виды одежды в присутствии Лизы Жоре категорически противопоказаны…

— ВОЛКОВ!!!

Жора очнулся и посмотрел на Лизу. Она даже ножкой топнула, отчего золотой шнурок, исполнявший роль бретельки платья, сполз с нежного плеча. Жора отечески поправил разгулявшуюся деталь туалета, стараясь не придавать значения тому факту, что по всему телу от этого простого жеста пошли гулять волны нешуточного возбуждения.

— Ты чего кричишь?

— Ты лучше спроси СКОЛЬКО я уже кричу! Волков, нельзя же вечно изображать зеленый дуб у Лукоморья, мы на фуршете все-таки. Видишь, все танцуют?

— Вижу. Танцуют.

— А ты как стоишь?

— Ну… Стою себе.

— Ты с каким лицом стоишь? Эдик боится меня пригласить — вот с каким ты лицом стоишь.

— Эдик в принципе боится, вообще всего. А к моему лицу он мог бы и привыкнуть. Тем более, если рассчитывает на тебе жениться.

— Что-о? С чего это ты взял?

— Ну… мне так кажется. Иначе — зачем он тебе?

— Эдик — прекрасный человек, между прочим. У него два образования…

— И тридцать три заболевания.

— Волков, это мелко!

— Наоборот, это очень серьезно. Как твой охранник, я не могу игнорировать этот факт.

— Скажите, какие мы длинные слова выучили.

— Я еще знаю слово «транслитерация», «синхрофазотрон» и «экзистенциальный», а также умею ругаться матом на восьми языках бывших советских республик — однако все это не может помешать тому обстоятельству, что следующей помолвкой в этом доме будет твоя.

— Волков, я не пойму, ты ревнуешь, что ли?

Жора впервые посмотрел ей прямо в глаза — нахальные, зеленые и искрящиеся.

— Лизавета, если бы ты знала, с каким нетерпением я жду, когда это случится, то не говорила бы глупостей.

— Что?!

В ее голосе прозвенело такое отчаяние, что Жора невольно огляделся по сторонам.

— Не ори, у меня рация в ухе фонит.