– Прошу прощения, – сказал Ник.

Ему пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным сквозь шум грозы и бурное веселье, продолжающееся за дверью. Он раздвинул полог и в мягком свете прикрученной лампы увидел Фейт, с головой укутавшуюся в одеяло.

– Не волнуйтесь, – заверил он ее. – Я просто подожду здесь, пока они уйдут. Как только шум стихнет, я потихоньку выскользну и уйду в другую комнату.

Но шум не прекратился. Группа гуляк решила продолжить веселье на лестнице за дверями комнаты, и звуки выпивки, разговоров и смеха не смолкали.

Николас высунул голову в дверь.

– Вы не могли бы уйти? – попытался он урезонить их на своем небезупречном французском. – Моя жена не может уснуть.

Это было встречено взрывом хохота и множеством непристойных поздравлений. Он попытался еще раз, но все его слова, казалось, забавляли гуляк еще больше. Ник, раздраженный, закрыл дверь. Он мог заставить людей сделать почти все, что угодно, но не на чужом языке и не когда они пьяны. Наверное, он мог бы сбросить их с лестницы, но казалось крайне неблагодарным и неблагородным применять силу к людям, которые так бурно и искренне радуются его будущему счастью.

Прошел час. Ник начал замерзать. Сейчас ему бы не помешал огонь в камине, но дрова уже догорели. Он заглянул за полог.

– Вы не спите? – спросил он. Ответа не последовало.

Ник стянул сапоги, снял сюртук, взял еще одно одеяло и сел на кровать, вытянув ног и уж если ему приходится ждать, то лучше ждать в тепле и с удобством.

Прошел еще час, но ни веселье на лестнице, ни гроза не затихали. Ему придется остаться здесь на ночь. Ник снял бриджи и рубашку и скользнул в постель, стараясь не касаться Фейт Он обещал ей целомудренный брак и сдержит слово, по крайней мере в эту ночь. А завтра они пойдут каждый своей дорогой.

Он ощущал слабый аромат роз, который, казалось, всегда витал вокруг Фейт. И от этого запаха Николас никак не ног уснуть.

Она лежала неестественно тихо. Даже дыхание, казалось, остановилось. Она не спала. Неужели она не спала все это время?

Простыни были холодными и тонкими. Одеяло тяжелым. Подушки не было, даже той длинной тонкой штуковины, которую французы используют вместо подушки. Ник был уверен, что видел одну такую на кровати днем. Длинную и круглую, как валик. Он пошарил рукой вокруг себя и нашел ее, длинную французскую подушку. Сейчас она лежала не в изголовье кровати, а посредине, разделяя кровать пополам.

Фейт замерла совсем. Она поняла, что он нашел подушку. Неужели она ожидает, что он взорвется от ярости? Отшвырнет валик и осуществит свои супружеские права? Возможно. Она же толком не знает его.

– Спите, миссис Блэклок, – мягко проговорил он. – Хоть я и оказался заперт здесь из-за наших доброжелателей, расположившихся за дверью, но я – человек слова. Ваша добродетель в безопасности.

Фейт лежала тихо, как мышка, но каким-то образом он почувствовал, что она расслабилась. Николас закрыл глаза. Спать без подушки будет нетрудно.

Спать же рядом с прелестной девушкой с шелковой кожей которая пахнет розами, – совсем иное дело.

Они лежали в постели, разделенные валиком, прислушиваясь к грозе и то затихающему, то усиливающемуся шуму голосов на лестнице, время от времени перемежающемуся взрывами смеха.

В конце концов Ник уснул, но проснулся перед рассветом от ощущения мягкою женского тела, прижимающегося к нему.

– Передумала, да? – пробормотал он и повернулся, чтобы заключить Фейт в объятия. Когда он поворачивался, вспышка молнии осветила ее лицо, и он замер. Она крепко спала. – Фейт? – мягко спросил он.

За молнией последовал раскат грома, прогремев так грозно и близко, что гостиница содрогнулась. Фейт вздрогнула и прижалась к Нику, как маленький зверек, ищущий безопасности, тепла и уюта.