Повсюду были киски, клубные шлюхи играли с братьями, кого-то уже трахали.
Достав сигарету из кармана жилета, я засунул ее в рот, подкурил и наконец-то сделал длинную затяжку.
Отталкивая братьев со своего пути, я направился к бару. Вик прижимал к столу какую-то толстую сучку с завитыми волосами, трахая ее в задницу.
Игнорируя чертовски отвратительную сцену, я ударил по стойке, и проспект вытащил стакан. Я покачал головой. Проспект нахмурился.
— Просто дай гребаную бутылку! — зло сказал я, чувствуя себя гребаным незнакомцем в своей же коже.
Я мог видеть только свою сучку на столбе, вокруг которого был огонь. Видел, как Смайлер очищал гребаные отметины у нее на спине... а долбаное распятие навсегда выжжено у меня в голове.
Но больше всего меня беспокоило оцепенение Лилы, ее чертово безразличие ко всему. Ее потухшие глаза, смотрящие в никуда, бледная кожа и долбаная тишина. Меня это убивало.
Ее изнасиловали. Мою гребаную женщину изнасиловали. Я не мог выбросить из головы это изображение. Я хотел взять чертов нож и вырезать его из своей головы.
Свист прорезался сквозь N.I.B, Black Sabbath, и я увидел, что Стикс, Ковбой, Хаш, Смайлер и АК сидят на диване. Мэй была на коленях у Стикса, лицом уткнувшись в его шею, когда он делал затяжку, держа бутылку «Бима» в руке.
Мой През и лучший друг смотрел на меня. Он и мои братья, окружавшие его, демонстрировали чертовски жалкую картину, отражая то, как я себя чувствовал. Я подошел к ним, опрокинул «Джек» и затем сделал затяжку.
Тэнк и Булл были в дальней части комнаты с Красоткой и Летти, они пялились на меня, пока я проходил.
Никто из них, бл*дь, не понимал, каково это... Даже женщину Стикса не насиловали и не подвергали пыткам. Никто не понимал, какой это ад.
Увидев, что какой-то приходящий и его уродливая шлюха сидят на стуле рядом с диваном, я затушил сигарету об его голову, схватил ее за волосы и бросил ее противную задницу на пол.
Обращаясь, к мечтающему стать байкером, который, вероятно, ездил на спортивном красном мотоцикле, я наклонился и сказал:
— У тебя есть две секунды, чтобы нахрен встать с моего места, пока я не перерезал тебе глотку. — Паренек не тратил времени даром, игнорируя свою шлюху на полу, и со всех ног покинул клуб.
Сев, я уставился на пламя, ревущее в камине, в другой стороне комнаты. Я ощущал взгляды братьев на себе, но просто продолжал пить свой «Джек» — виски утихомиривал часть боли внутри.
— Как Лила, брат?
Переводя внимание с огня, я уставился на диван, поняв, что вопрос был от Ковбоя. Достав еще одну сигарету, я подкурил и дым наполнил мои легкие.
Мэй подняла голову с плеча Стикса, ее глаза были красными от слез. Ее гребаный волчий взгляд встретился с моим, но я отвернулся и снова уставился на огонь.
Неважно, что я говорил Лиле, она не отвечала. Единственная сучка, которую я любил, и она не отвечала. Какого хрена я сделал? Она обвиняла меня? Она обвиняла меня в том, что ее забрали?
Ярость снова наполнила меня, когда я подумал, что она едва не умерла. Эти ублюдки из культа почти забрали ее у меня. Я, бл*дь, не мог этого вынести.
Снова зазвучал свист, и я поднял голову, посмотрев на Стикса. Его мрачное выражение было напряженным, и поставив «Бим» на стол, он показал:
«Она пройдет через это. Мы пройдем через это».
Видя, как Стикс показывал эти слова руками, мой желудок сжался. Расположив сигарету между губ, я поставил «Джек» между ног и показал в ответ:
«Она изменилась. Она больше не та Лила. Что-то в ней переключилось».
— Кай. — Кто-то назвал мое имя, но я был слишком занят, смотря на Стикса.
— Кай... — снова попытался кто-то, но я провел руками по лицу. Я терял контроль. |