Лючия успела вспомнить, что лорд Коушрейн был шотландцем по происхождению, но тут мысли оборвались — в каюту пришел ее муж. Она сидела, с трудом справляясь с дрожью, которая охватывала ее все сильнее и сильнее.

— Ну, теперь, когда мы одни, надеюсь, ты можешь объяснить мне, зачем тебе понадобилось бежать с асиенды? — Голос дона Карлоса был немного сердит.

— Я… мне было нужно уйти тайком, чтобы меня никто не смог задержать… чтобы ты не смог меня задержать.

— Почему же, почему?

— Потому что все это неправильно. Ты не должен был жениться на мне.

Дон Карлос подошел ближе, внимательно вглядываясь в ее растерянное лицо. Лючия прикрыла глаза, прислушиваясь к биению своего сердца, Даже сейчас, когда дон Карлос был рядом с нею, она еще до конца не верила в реальность происходящего.

— Как? Как ты узнал о моем намерении покинуть асиенду сегодняшней ночью?

Дон Карлос попытался улыбнуться:

— Не забывай, что я не один год служил Боливару. У меня очень много осведомителей и агентов, причем многие из них — настоящие профессионалы.

— А Мануэлла? Мануэлла ничего тебе не рассказала?

— Так это Мануэлла помогла тебе с побегом?

— Откуда? Ну а это откуда тебе известно?

— Лючия, мы были вместе достаточно долго, чтобы я смог понять ход твоих мыслей, поверь мне, я неплохо разбираюсь в людях. Даже очень неплохо.

Его низкий бархатный голос опять будил в Лючии чувства, которые ей раньше не приходилось испытывать.

— Я очень прошу тебя, скажи мне, что ты ощутила, когда я поцеловал тебя на прощание тогда, в павильоне?

— Это… это было что-то удивительное. — Она ответила сразу, не раздумывая. — Твой поцелуй показался мне чем-то волшебным, я до сих пор не могу забыть того счастья, которое при этом испытала!

— Так вот, Лючия, поверь мне, то же самое испытал и я.

Она удивленно и недоверчиво посмотрела в темные глаза дона Карлоса.

— Почему же, — взволнованно продолжал он, — почему ты решила, что я не испытываю к тебе никаких чувств, моя дорогая? Уже тогда, в павильоне, я понял, что люблю тебя так же сильно, как ты любишь меня!

— Ты… ты любишь меня? — прошептали ее губы.

— Да! С того самого момента, когда, очнувшись, увидел тебя. Когда ты читала мне книги, когда ухаживала за мной, я уже знал, что ты единственная девушка, которая нужна мне, девушка моей мечты.

— О! Но ведь ты… молчал? — Лючия вспомнила свое состояние, когда дон Карлос уехал из Кито, свою растерянность, боль и отчаяние от сознания, что она потеряла свою первую и единственную любовь.

— Лючия, я служил патриотам, боролся против испанских поработителей и приносил Боливару немалую пользу. Но что мог я предложить тебе тогда? Мог ли я сделать тебя частью своей жизни, когда она мне самому не принадлежала? Я долго раздумывал и пришел к выводу, что не имел никакого права принести тебя в жертву, причинить тебе горе. — Он с нежностью посмотрел в ее глаза, наполненные слезами, и продолжал: — Моя жизнь была полна риска, в любой момент, днем или ночью, здесь или у испанцев, меня могли убить… И я не мог ставить на карту твое будущее.

— Но ведь я хотела делить с тобой все тревоги и заботы… Чтобы только ты всегда был рядом, — прошептала она в ответ.

— …Когда я поцеловал тебя в первый раз, я уже знал, что, если когда-нибудь попрошу тебя быть со мной, ты не откажешь мне. Я прочел это в твоих глазах. Разве я ошибся? — Он опять улыбнулся.

— Так, я всегда и везде буду с тобой, пока мы живы, — проговорила Лючия очень серьезно.