Шон Милано какое-то время молчал, но с каждым проклятием, изрекаемым весьма громогласным Дугласом, становился все мрачнее и мрачнее. Наконец он не выдержал и, изо всех сил стараясь быть вежливым, настойчиво попросил старика отойти от камер и не мешать съемкам.

К счастью, долго уговаривать Дугласа не пришлось. Он заявил Милано, что тот совершенно напрасно «шутит с сатаной и искушает судьбу», и гордо удалился, опираясь на свою импровизированную трость.

После ухода Дугласа, казалось, все встало на свои места. Сцена была отснята после третьего дубля, а затем Милано объявил получасовой перерыв. Актеры разбрелись по часовне, а кое-кто даже спустился, чтобы посмотреть на Уайт Ривер, несущую свои воды под холмом, на котором стояла «проклятая» часовня.

Шон Милано уселся на раскладной стул и принялся поглаживать хорька, задремавшего у него на руках. Вид у мужчины при этом был до того измученный, что у Джун сжалось сердце. Ей очень хотелось подойти к нему, поговорить, успокоить, утешить… Но Джун мужественно сдержала порыв, чтобы лишний раз не привлекать к их паре ненужного внимания.

На людях они с Шоном договорились вести себя, как обычно, до поры до времени поддерживая у окружающих иллюзию, что они — всего лишь режиссер и его знакомая, внучка актрисы, задействованной в съемках.

Джун терзалась недолго — Шон подошел к ней сам. Ей показалось, что со вчерашнего вечера, их последней встречи, он постарел на несколько лет.

— Шон, ты уже знаешь? — тихо спросила она. — Не стоит так отчаиваться, это всего лишь пресса… К тому же Эммет говорит, что эти слухи и сплетни пойдут только на пользу «Моим странным друзьям». Конечно, утешение сомнительное. Но все-таки — хоть какой-то плюс…

— Есть минус. И довольно жирный, — в ответ шепнул ей Шон. — Теперь все знают, что я в Ловенхилле. Сегодня мне позвонила мама. Она порывалась приехать, но, к счастью, мне удалось отговорить ее, заверив, что все эти статьи — чистейшая выдумка журналистов… Звонила моя бывшая жена — Джекки. И ее мне пришлось отговаривать от поездки в Ловенхилл. Следующей позвонила Селина… Правда, приезжать она не собирается — у нее очередная фотосессия. Я сказал ей, что через пару дней приеду и что нам с ней нужно серьезно поговорить. Знаешь, мне показалось, что ей безразлично, приеду я или нет… Звонила как будто для галочки — только потому, что узнала о моих злоключениях из газет… Впрочем, я даже облегчение почувствовал — мне не хотелось делать ей больно… Но это все пустяки по сравнению с другой новостью… — Шон снова помрачнел. — Я получил письмо. Думаю, ты понимаешь, от кого оно…

— От анонима?! — вырвалось у Джун.

— Тшш… — Шон поднес палец к губам. — Не знаю, что и делать. Хотел рассказать Эммету, но передумал. Он снова потащит меня в полицию…

— И правильно сделает.

— Он и так уже достаточно сделал, — нервно усмехнулся Шон.

— В каком смысле? — недоуменно уставилась на него Джун. — Ах, ты об этом… По-моему, он сделал правильно, рассказав обо всем офицеру Райану. По крайней мере, есть хоть какой-то шанс, что этого психа найдут. Послушай, Шон, тебе нужно обо всем рассказать Эммету. Если ты не скажешь ему, мне самой придется отвезти тебя в полицию…

— Однако ты — решительная девушка… — усмехнулся Шон.

— Будто не знал, — вздохнула Джун и с мольбой в глазах посмотрела на Шона. — Надеюсь, ты не пил свои таблетки?

Шон виновато, совсем как мальчишка, опустил глаза.

— Я был бы рад ответить «нет».