Тошиба улёгся на бок и заснул. Я тоже направился спать. За ночь мой сосед по палате не всхрапнул ни разу. На то есть свои причины. Я убрал хроническое воспаление в его пазухах и носу.

— Подъём, лентяи! — крикнул Окабэ Акира на следующее утро.

Тошиба резко вскочил с кровати, затем схватился за больную ногу и чуть не упал.

— Простите, Окабэ-сан, рефлексы, — пожал плечами он.

— Ну что, Кацураги-сан, Тошиба-сан, как у вас самочувствие? — спросил инфекционист.

Оказалось, что этим утром мы оба стали чувствовать себя немного лучше. Однако температура продолжала держаться на уровне тридцати семи с лишним. Я рассказал Окабэ Акире о произошедшем ночью, и мы оба сделали вывод, что вирус воздействует на уже воспалённые, ослабленные участки организма. А зубы редко у кого-то бывают полностью здоровыми, если человек не наблюдается у стоматолога регулярно.

В пользу этой теории было обострение болей в ноге Тошибы.

— Кажется, мы приближаемся к разгадке, картина проясняется, — сказал я Окабэ Акире.

— Сейчас ещё сильнее прояснится, — сообщил он. — Приготовились ваши вчерашние мазки. Наша лаборатория прогнала их через все аппараты. Я ещё сам не успел изучить результаты. Давайте займёмся этим вместе.

Мы с инфекционистом уселись за компьютер и принялись анализировать полученные данные. На весь процесс ушёл примерно один час, зато с каким же удовольствием мы вскоре смогли сделать приободряющий вывод.

— Вирус не активен, — заключил я. — Он действительно ослаблен и не выделяется во внешнюю среду. Фармакологи не облажались.

— Да, только он всё равно ведёт себя крайне агрессивно, — подметил Окабэ Акира.

— Значит, таково его свойство, — сказал я. — Если ослабленный вирус так себя ведёт, то представьте, что творит полноценный?

— Тогда эта вакцинация действительно необходима, но нам всё ещё нужно найти способ сгладить углы. Не могут же вся Япония валяться в стационаре, пытаясь избавиться от побочек вакцины?

Это верно. Но мне всё ещё не понятно, каким образом новый вирус вызывает такую реакцию в организме, если на нём почти нет антигенов? Он «гладкий» и не должен узнаваться иммунной системой. Если только…

— Окабэ-сан, а что, если у вируса всё же есть одна опознавательная черта? — предположил я. — Просто выделяется она после того, как инфекция внедряется в ткани?

— Например? — нахмурился Окабэ Акира.

— Взгляните на клиническую картину, — сказал я. — Вирус очень термостойкий. Нас жарит уже третий день, но на температуру ему плевать. Даже ослабленная инфекция всё равно держится в организме.

— И что вы хотите этим сказать, Кацураги-сан?

— Он намеренно повышает температуру, — сказал я. — Посмотрите на иммунный профиль. Все лейкоциты словно взбесились. Думаю, что проблема в цитокинах — в сигнальных молекулах. Вероятно, вирус сам продуцирует цитокин, который заставляет иммунную систему взорваться.

— Но зачем? Он ведь тогда и сам погибнет, если носитель долго не проживёт! — заявил Окабэ Акира.

— Не забывайте, что его создала не природа, а человек. Задача этой инфекции — нанести урон. Создать террор, — произнёс я.

— Звучит логично, но как вы хотите использовать эти знания? — поинтересовался инфекционист.

— Всё просто. Каждому, кто будет вакцинироваться, будет дана подробная инструкция. Посещение стоматолога, консультация терапевта, приём иммунодепрессантов.

— Стероиды хотите людям давать? — удивился Окабэ.

— Так мы заглушим цитокиновый шторм, не дадим температуре разогнаться, — произнёс я.