Но был и ещё один нюанс.

Наследственная недостаточность мышц заднего прохода. Эту подсказку подбросил мне «клеточный анализ», когда я осматривал прямую кишку и окружающие ткани Шинигури. Может быть, его скелетные мышцы и были невероятно сильны и способны поднять вес в несколько раз превышающий вес тела больного, но с мускулатурой кишки ситуация обстояла иначе.

Слабая, рыхлая, да ещё и с плохой иннервацией. Другими словами, нервная система была плохо связана с прямой кишкой пациента, и это могло послужить самым первым триггером. Обычно из-за такой лёгкой, едва заметной патологии человек всю жизнь мучается из-за запоров.

И ни один врач не поставит верный диагноз, потому что причина лежит очень глубоко — среди миллионов мышечных волокон.

В кабинет неотложной помощи вошёл Рэйсэй Масаши — хирург, с которым мы уже очень давно не виделись.

— Кацураги-сан! С возвращением вас! — улыбнулся он. — Как там обстоят дела в Индии?

— Спасибо, Рэйсэй-сан, я тоже рад вас видеть и в свободное время обязательно расскажу, как провёл отпуск, но сейчас нам нужно разобраться с пациентом.

— А что там такого срочного? — пожал плечами он. — Моя медсестра сказала, что…

Рэйсэй замер, увидев состояние заднего прохода Шинигури.

— Я её убью, — прорычал он.

— Рэйсэй-сан? — удивился я.

— Она сказала мне, что здесь обычная не ущемлённая грыжа! — воскликнул он. — Я потому и не спешил, принимал диабетиков после ампутации пальцев. А тут самая настоящая выпавшая, да ещё и ущемлённая прямая кишка!

Ущемлённая? Разве?

Я внимательно присмотрелся к пострадавшему органу, но признаков ущемления не обнаружил. Однако кровоснабжение уже начало медленно ухудшаться. Дело в том, что ущемление — это крайне опасное осложнение, которое может возникнуть из-за такого заболевания. Сосуды сожмутся, кровоток прекратится, начнётся некроз выпавшей кишки, а потом инфекция и воспалительный процесс распространятся на все окружающие ткани.

И придётся всё резать, удалять, зашивать задний проход, а после — выводить колостому. И человек до конца жизни будет ходить в туалет через дырку в животе.

Хорошо, что Рэйсэй это подметил. Нужно торопиться.

— Срочно, в хирургию его! — воскликнул Рэйсэй Масаши. — Кацураги-сан, можете идти на приём. Если захотите, можете заглянуть к нам на операцию. Но с госпитализацией я сам разберусь, не переживайте.

Я положил руку на бедро Шинигури и влил в его тело заряд лекарской магии. Расширил сосуды, питающие кишку, и уничтожил все бактерии, включая собственную микрофлору. Последнее, естественно, на пользу ему не пойдёт. Но что поделать? Лучше так, чем сохранить риск развития осложнений.

— Зовите, если понадобится помощь, Рэйсэй-сан, — сказал я и направился к своему кабинету.

По пути мне встретились медсёстры отделения профилактики, которые больше походили на сонных мух, чем на работниц клиники. И это при том, что я вчера потратил немало сил на предотвращение назревающего похмельного синдрома.

Вернувшись к себе, принял ещё десяток людей с уже привычными для меня диагнозами — много времени они не заняли. Однако на одного из них я обратил особое внимание. Но не потому, что болезнь была тяжёлой. Просто мне выдался шанс испробовать на человеке весь спектр возможностей «клеточного анализа».

Ведь теперь общий анализ крови мне больше не нужен.

— Меня зовут Инодзаки Томура. Сорок шесть лет, — представился худощавый мужчина. — Работаю научным сотрудником в отделе доклинических испытаний «Ямамото-Фарм».

Более официально мне ещё ни один пациент не представлялся.

— Рад знакомству, Инодзаки-сан, что вас беспокоит? — спросил я.