Тая глубоко задумалась. Я царапала ногтем по стеклу, звук получался душераздирающим.

– Кажется, нужно приложить газету, – неуверенно начала Тая.

– Куда?

– Ко лбу! К стеклу, разумеется. Приложить и тюкнуть.

– Я тоже об этом где-то слышала, по-моему, газета должна быть мокрой, ее к стеклу нужно прилепить.

– Да? Я этого не знала, но в любом случае газеты у нас нет.

Я отошла от окна и склонилась над разложенными по полу предметами, извлеченными из сумки.

– Может это подойдет? – я взяла псевдошелковый платок весь в красных винных пятнах. – Какая разница, газета или тряпка?

– Можно попробовать.

К сожалению, в сумке вино уже высохло, а платок надо было чем-то намочить.

– Открывай, Тая, шампанское.

– Ой, наконец-то! – обрадовалась дурочка по незнанию.

Шампанское открыли без проблем, прямо загляденье, и я щедро принялась лить его на косынку.

– Сена, что ты делаешь?!

– Пытаюсь нас спасти, что же еще! Не ори, тут осталось больше половины.

Мокрую, капающую тряпку я отнесла к окну и налепила на стекло.

– Надеюсь, все правильно.

– Угу, – Тайка аккуратно цедила шипучку из горла, опасаясь выстрела пены в нос.

– И мне дай, единоличница!

Опустошив бутылку, я взяла ее за горло и решительно двинула к окну. Кривенько размахнувшись, кое-как треснула по платку. Ничего не произошло, стекло осталось целым. Тайка издевательски фыркнула.

– Дай сюда, ничего не умеешь.

– Непривычно мне окна бить, я по природе своей созидатель.

– А я, значит, разрушитель, спасибо, буду знать.

Взявшись двумя руками за горлышко бутылки, она коротким и резким ударом врезала по платку. Раздался треск. Аккуратно отлепив платок с кусочками стекла, мы улицезрели трещины и острые куски, торчащие из рамы. Обернув руки майками, навсегда испорченные вином, мы осторожно извлекли стекло и положили на пол. Пара осколков все-таки упали вниз, но у дома был газончик, поэтому звона слышно не было.

– Я не прыгну, – прошептала Тая, выглядывая, – не хочу пузом на забор…

– Примеримся, как следует…

– Сена, мы упадем на забор!

– Не упадем, – хотя особой уверенности я не испытывала, – или перед ним или за него.

– За ним деревья и ветки!

– Тая, не дрейфь, смотри вон и наша рогатина, всего в каком-то десятке метров. И мы свободны.

Тая собралась пустить трусливую слезу, но я была полна решимости обрести крылья и улететь из этого ужасного места.

Глава тридцать четвертая

– Ну?

– Не могу, – всхлипнула Тая, – боюсь…

Что мне оставалось делать? Трясясь от страха, я принялась демонстрировать примеры беспрецедентного мужества. Я села на край рамы, свесив ноги туда.

– Как там? – пискнула Тая.

– Отлично, – я поежилась.

Несмотря на то, что мы нацепили на себя всю одежду, какая была, ветер пронизывал до костей. Ботинкам я нащупала какой-то выступ, но он был слишком узким, чтобы на него встать. Мысленно попрощавшись с Лаврентием и коллективом газеты «Непознанный мир», я прыгнула. За несколько секунд полета вся жизнь пронеслась перед глазами. Приземлилась я так быстро, что даже не успела ничего пообещать Богу за свое спасение. Посадка произошла не совсем удачно, левую ногу пронзила острая боль, такая сильная, что я тихонько взвыла, боясь привлечь чье-нибудь нежелательное внимание.