– Тая, он священник, отец, ты что, сможешь стать матушкой?

– Ради такого солнца я готова стать кем угодно, хоть матушкой, хоть батюшкой, хоть дьяконом, хоть звонарем.

– Не богохульствуй, – усмехнулась я. – Поехали домой, звонарь.

– Поехали, – вздохнула подруга.

– Ты куда?

– К тебе, разумеется, куда же еще.

Дома я с порога повесила на Тайку прогулку с Лавром, а сама отправилась в ванную, желая откиснуть в горячей водичке и подумать о жизни. Растворив под струей воды два колпачка шампуня «Хвойный лес» и, соорудив вполне достойную пену, полезла наслаждаться. Тельце блаженно расслабилось, сердце раскрылось навстречу добру и радости… как вдруг в комнате зазвонил телефон. В грусти и печали рассматривала я пышную хвойную пену, слушая, как надрывается аппарат. Тая и Лаврик еще не вернулись с прогулки, а мне вылезать из тепленькой водички и в неглиже скакать в комнату, оставляя позади себя мокрые следы и пену, страх как не хотелось, все удовольствие пойдет насмарку.

– Ничего, – бормотала я себе под нос, – надо будет, еще раз перезвонят. И вообще, может, меня нет дома! Нет меня дома, кому говорю!

Но громогласный трезвон настойчиво продолжал разрушать мою нервную систему. Я в принципе уже готова была выбраться на сушу, броситься в комнату, схватить трубку и наговорить неизвестному звонарю много страшного, но к счастью, вернулась Тая с пупсиком.

– Сена! Телефон орет! Ты что, не слышишь?

– Я в ванной! Возьми трубку!

Спустя минуту, дверь приоткрылась и показалась Тайкина голова.

– Сена, это Влад.

– Пусть перезвонит.

– Говорит, срочно.

– Пошли его куда подальше!

– На, лучше возьми, – она подтянула длинный шнур, поставила аппарат на пол и протянула мне трубку.

– Ну, что? – недовольно прокряхтела я.

– Сена, – раздался голос Влада, – ты чего вообще удумала такое?

– В каком смысле? – вода уже малость поостыла и я открыла кран, добавить горяченькой.

– Чего ты ушла?

– Того. Слушай, перезвонил бы ты попозже, а?

– Да я коротко. Ты не дури, приходи завтра, как обычно, С. С. тебе ничего не сделает.

И черт, поселившийся во мне, ответил:

– Нет уж.

– Сен, ну нельзя же так, у нас весь номер может накрыться!

– Я сказала – нет, значит, нет. Все, разговор окончен.

И трубку на рычаг уверенной рукой.

Завершив омовение, я замотала голову полотенцем, облачилась в свой любимый махровый халат, фасона «мишка на пенсии», прихватила телефонный аппарат и пошла на кухню, где вовсю готовила ужин Таисия Михайловна.

* * *

По звонку будильника я, как всегда подпрыгнула, но во время вспомнила, что на работу идти не надо. Странно, но вместо радости свободы я испытала какое-то странное чувство пустоты и неприкаянности, похоже, я не была внутренне готова к такой резкой жизненной перемене. Я посмотрела на Таиску, она лежала на спине и смотрела в потолок.

– Не спишь?

– Неа.

– А чего?

– Привыкла рано вставать. Как-то странно, что никуда бежать не надо, да?

– Ага, как-то противоестественно…

– Хотя с другой стороны, – она приподнялась и сунула подушку себе под спину, – разве женщина должна работать? Вот работающая женщина, вскакивающая каждый день, кроме субботы и воскресенья полвосьмого утра, это как раз таки противоестественно.