– Три ровно.

– В таком случае имеет смысл посидеть здесь где-нибудь пару часиков до сумерек, а потом уже вломиться в общину с криками о помощи, так больше шансов будет остаться там на ночь.

– Где на ночь? – она остановилась и обернулась. – В секте? Да ни за что на свете! Откуда не знать, чем они там занимаются? Вдруг нас в жертву принесут!

– И на костре сожгут. Ну чего ты ерундишь, это же не вуду какое-нибудь африканское. Нам необходимо остаться там и узнать как можно больше.

– Ты представляешь, если Иры там нет, не было и они понятия не имеют, где она может быть? – Тая прикурила, задумчиво разглядывая забор.

– Тогда мы продадим все, что у нас есть, вернем деньги Наталье Николаевне, а потом примем яд, дабы избежать позора. Идем дальше, должна же тут быть хоть какая-нибудь лазейка.

Судя по длине добротного забора, территория, которую он охранял от непрошеных журналистов и экономистов, была больше дачного поселка раза в полтора и у нас уже не оставалось никаких сомнений в том, что это община. Если б мы вышли к очередным дачам, их огораживала бы простенькая сетка рабица, а не доска к доске, покрытые то ли морилкой, то ли еще чем-то рыжевато-коричневым.

Наконец показались железные автомобильные ворота, вела к ним широкая проселочная дорога, по обе стороны которой темнел лес.

– Идем дальше?

– Не думаю, – Тая высунулась из-за ствола, разглядывая перспективу, – видишь, деревья да кусты вплотную к забору подходят, там не пройдешь. Либо есть вход с другой стороны и нам до него три дня пешего пути либо он только один – здесь. В любом случае, дальше не пойдем, посидим тут в кустах пару часиков и начнем ломиться с криками о помощи.

– А если нам скажут: «Идите вот по этой широкой дороге и придете к себе домой», что тогда?

– Именно затем, чтобы не сказали, мы и будем тут сидеть до сумерек. Какая ты дубовая, Сена, ну просто пень с глазами!

– Это еще надо посмотреть, кто тут пень! Вечно ты до конца не дослушаешь! А если они нас все равно пошлют куда подальше, невзирая на сумерки? Об этом ты подумала? Что тогда будем делать? Я среди ночи в лесу со страху чокнусь.

– Хм-м-м… – Тая призадумалась.

– Давай не будем сидеть до темноты, а пойдем прямо сейчас, ведь мы вполне могли выйти из дома часиков в восемь утра и до трех блудить по лесу. По крайней мере, у нас будет шанс засветло вернуться домой.

Обдумав это, Тая вынуждена была признать, что «пень с глазами» прав. Нащипав еще грибов и присыпав ими лежавшие в пакетах диктофон с фотоаппаратом, мы перекурили для храбрости, напустили на себя страдальческий, изможденный вид и поползли к воротам.

Глава девятнадцатая

Рядом с автомобильными воротами обнаружилась и калитка для пешеходов. Выкрашены они были в одинаковый темно-коричневый цвет, поэтому калитку сразу и не заметили.

– Ну… с богом, – прошептала Тая и забарабанила в ворота. – Извините! Простите! Есть кто-нибудь?

Калитка приоткрылась, и к нам вышел мужчина в матерчатой куртке и джинсах. Ни автомата, ни дубины в руках у него, слава богу, не было.

– Простите за беспокойство, – заскулила Тая с самым разнесчастным видом, – видите ли, мы грибницы, – то есть, тьфу! – грибники, мы заблудились, очень устали. Вы не подскажите, что здесь такое? Какой-то поселок? Нельзя ли тут немного передохнуть? А то мы с ног валимся! И понятия не имеем, как найти дорогу домой!

Я согласно кивала, сиротливо шмыгала носом и вообще изображала библейские страдания. Мужчина выслушал Таиску и замялся.