|
Закончив разговор, он задумался, почему так поступил. Он чувствовал, что родители девочки недовольны его терапией (или самим психотерапевтом) и хотят его отстранить, но не мог этого допустить. Между ним и Эллой установилась особая связь. Какое-то время назад он даже уступил ее просьбе – или фантазии – и называл Эллиотом. И видел, как это ее сначала тронуло, а потом вдохновило. Возможно, он имел дело с non conforming gender kid – ребенком, который отвергал пол, с которым родился, и подспудной силой воли формировал свое тело. Элле удалось даже прервать процесс пубертата – ведь так называемая анемия не что иное, как отсутствие месячных. Внешне она оставалась бесполой: плоская грудь, узкие бедра. Она росла, была высокой и гибкой, как тростинка. Метр пятьдесят девять в тринадцать лет. И никакой анорексии – вес 41 кг, не много, но вполне нормально.
В дверь кабинета постучали. Спаситель никого не ждал, а потому отозвался не сразу. Стук повторился. – Войдите. – Прости. Знаю, я не должна вторгаться на твою территорию. – На мою территорию… – Спаситель улыбнулся Луизе. Она вошла с виноватым видом, на цыпочках. Спасителя позабавили ее повадки маленькой девочки. Он и не думал запрещать Луизе приходить к нему в рабочий кабинет. – Что слышно от Алисы и Поля? – спросил он. Как только речь зашла о детях, к Луизе сразу вернулась естественность: – Они уже у Нану. Отец отправил Алису с Полем в Монтаржи, к своей матери, чтобы они провели каникулы со своими двоюродными братьями Акселем и Эваном. – Алиса страшно разозлилась на отца, – со смехом сказала Луиза. – Сорвались грандиозные планы потусить с подружками. Сегодня Сельма, Марина и вся их компания отправились в «Макдо» и в кино без нее. – И ты смеешься, негодная мать? – В кои-то веки она злится не на меня! Луиза села на краешек кушетки и огляделась, словно впервые сюда попала: кресло, низкий столик для детей, коробки с игрушками и карандашами, полки с книгами, на стене репродукция картины Каспара Давида Фридриха «Странник над морем тумана». А Спаситель рассматривал Луизу. Она напоминала ему одну американскую актрису 1960-х годов, вот только имя он позабыл. Такая же тоненькая, скуластая, с глазами лани и строптивым выражением лица. Они уже полгода были любовниками, время от времени проводили вместе ночь, но, по сути, не знали друг друга. Луиза вдруг улеглась на кушетку и положила голову на валик. – Вот так надо? – спросила она, представляя себя пациенткой психоаналитика. – Ну-ну… – пробормотал Спаситель. Он встал из-за стола и сел в свое рабочее кресло. – Теперь ты должен мне сказать: «Расскажите о вашей матери», – насмешливо продолжала Луиза. Из робкой девочки она вдруг превратилась в девчонку-подростка, бесцеремонно забравшуюся на кушетку с ногами в задорных розовых тапочках. – Ты хочешь поговорить о своей матери, – откликнулся Спаситель, забавляясь неожиданной сценкой. – Буду жаловаться, – ответила Луиза. – Уверена, к тебе поначалу все приходят пожаловаться. Разве не так? Она вытянула вверх правую ногу в жемчужно-серых легинсах, прямую, безупречной формы, и принялась говорить, вертя ступней в разные стороны, как на гимнастической тренировке. – Мама меня не любит. Только прикидывается на людях. Но я знаю, она любит только мальчиков. Моего брата – да. А я ей кажусь кривлякой. Только и слышу: «Перестань кривляться!» Вот скажи, разве я кривляюсь? Задранная нога застыла. |
