– Но теперь молокозаводчик, который покупает у нас молоко, требует, чтобы оно соответствовало европейским нормам. А для этого нам нужен новый заем, а мы и без него по уши в долгах, муж на последнем издыхании. Так ведь, Фикус, бедняжечка?

«Могла бы подыскать собачке имя повеселее, – подумал Спаситель, – назвала бы, например, Громила или Живчик».

Тут раздался стук в дверь, и она распахнулась.

– Я вас понимаю, мадам Кюипенс, через минуту буду в вашем распоряжении.

– Но ведь эта дама после меня!

– Знаю. Еще минутку.

– На мне все дела! У меня же фирма!

– Конечно, мадам Кюипенс, – закивал Спаситель, ласково выпроваживая ее за дверь.

Он снова уселся в свое терапевтическое кресло и решил, что лучше поговорить с собакой, которая, по всей видимости, заболела болезнью хозяина.

– Бедный Фикус, ты не можешь ходить, а твоя хозяйка не может всегда носить тебя на руках. Тебе нужно лечение, но я не могу тебе прописать лекарства, потому что я не доктор для собак.

Спаситель говорил мягким вдумчивым голосом и перевел курсор с собаки на хозяина.

– Депрессия – тяжелая болезнь, не стоит ею пренебрегать. Вечером валишься как подкошенный, потом просыпаешься в три часа ночи и считаешь часы до рассвета. Поднимешься с постели – ничего не хочется, всюду тянет, все побаливает. Функционируешь, и только, по-другому не скажешь. Но депрессия лечится, и в случае необходимости – а у вас именно такой случай – при помощи медикаментов.

Спаситель наклонился к мадам Белу, которая слушала его как завороженная, и завершил свою речь:

– Договоритесь с вашим мужем о визите к врачу. Вряд ли он захочет ходить к психологу, так что обратитесь к терапевту.

Спасителю понадобилось побыть несколько минут в одиночестве, чтобы все разложить по полочкам. Откуда пошел слух, который привел к нему в кабинет Луану с хомячком и мадам Белу с собакой в депрессии? Три года тому назад он допустил профессиональный промах, повесив в приемной объявление с предложением хомячков, которых тогда нарожала мадам Гюставия. Но из-за этого прослыть психологом, который лечит животных?!

Мадам Кюипенс сожалела, что ей пришлось нарушить правила приличия, она извинилась, но… у нее же клиенты, работники, ей время дорого!

– Я знаю, Виржини. И очень рад вас видеть. Как у вас дела?

Услышав обращение по имени, увидев улыбку Спасителя, мадам Кюипенс оборвала попреки и тихо ответила:

– Справляюсь.

После смерти мужа от рака печени она сама стала управлять их небольшим предприятием – цехом хромирования.

– В последний раз, когда мы виделись, – продолжала она, – вы мне сказали одну важную вещь, и я ее запомнила. Вы сказали, что я права, готовясь к тому, что должно произойти. И я перестала чувствовать себя виноватой, думая о неминуемой смерти мужа и своей ответственности за двух девочек, которых мне надо вырастить.

Спаситель помнил страдальческий взгляд этой женщины, теперь в нем светилась гордость.

– После смерти Камиля никто меня не бросил. Рабочие не ушли, заказы по-прежнему поступают, банк мне доверяет.

Спаситель получил извещение о смерти Камиля Кюипенса в январе прошлого года, но не смог прийти на похороны. С тех пор он ничего не знал об Элле Кюипенс, которая долгое время была его пациенткой.