– Вот гнида! – выругался Мачколян. – Все равно же воспользоваться ими не придется. Ему ж пожизненка теперь грозит.

– Ну а на меня-то ты что теперь смотришь? – пожал плечами Михаил. – От меня ничего не зависит, а мысли читать я не умею.

– Мысли читать? – Мачколян быстро развернулся к Грачеву, но не успел даже ничего произнести, как тот яростно замахал руками, ворча:

– Даже не думай, я на это не пойду. Это же незаконно, и вообще я предпочитаю другие методы воздействия и…

– Грач, да подумай сам, – не слушал его Ашот. – Мы же можем точно узнать, где те деньги, и светлое будущее нам полностью обеспечено.

– Нет и еще раз нет. Это грязные деньги, от них одни неприятности. Мне они не нужны.

– Зато нужны нам, – поддержал Ашота Максимов. – Ну давай соглашайся.

– Нет. Жили мы без этих денег распрекрасно и еще проживем. Это не способ заработать. Все, тема закрыта.

Косицин недоуменно обвел взглядами своих бывших подчиненных и, посмотрев на невозмутимого и совершенно никак не участвующего в разговоре Величко, спросил у того:

– О чем это они вообще?

– Да так, чепухой страдают, – ответил он вяло, а затем наклонился к лежащему у ног Графу и спросил у того: – Ведь правда, псина?

Собака внимательным взглядом посмотрела на своего хозяина и громко гавкнула, словно бы подтверждая его слова.

На следующий день начался суд. Процесс был долгим и растянулся едва ли не на неделю. В результате Пожаров, как главный виновник всего произошедшего, был приговорен к крайней мере наказания: пожизненному отбыванию в местах заключения. Не легче пришлось и руководителю банды псевдофээсбэшников. Уже одно только то, что бандиты незаконно выставляли себя работниками Федеральной службы безопасности, заслуживало серьезного наказания, а уж если брать во внимание и все то, что ими было совершено, то и вовсе снисхождения быть не должно. В общем, всех бандитов приговорили к пятнадцати годам заключения, а их руководителя к тому же наказанию, что и Пожарова.

Когда очередь дошла до сына Савельева Бориса Олеговича, которому смыться тогда так и не удалось, суд принял решение рассматривать данное дело самостоятельно и отдельно, тем более что это позволяли собранные улики. Но, как объяснил Ашоту один из адвокатов, скорее всего, Савельев получит год условно, тем более что большинство точек и магазинов тех же самых судей и их родственников находятся как раз под его опекой. Мачколян испугался, как бы ему не пришлось снова испытывать на себе гнев Савельева-старшего, но Грачев его успокоил, заметив, что теперь, после такого скандала в прессе и судебного разбирательства, дабы не наживать лишних проблем, ресторан он вряд ли станет трогать. Следовательно, Мачколян мог жить спокойно, никого не опасаясь. Как-никак, а он это вполне заслужил.

Увы, Мачколян был не из разряда тех, кто бы жил себе да радовался, а как раз наоборот – он любил перемены и сам себе их устраивал. Когда закончился судебный процесс, он так же, как и первый раз, пригласил своих друзей в гости, но пришел только Величко. Максимов и Грачев, задетые словами Косицина о том, что деньги Пожарова вряд ли кто теперь увидит, занялись их поисками. Вспомнив о том, что Пожаров говорил что-то о гниении, они начали поиски с сада на его даче и к настоящему моменту перерыли его почти весь, но так ничего и не нашли.

Узнав об этом от Величко, Ашот только пошутил:

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, – и взялся за отменный, ароматный шашлык, такой, какой мог и умел готовить лишь он, новый владелец и директор ресторана «Желтая горка».