Наконец, Ганзо, оступившись, свалился.

Тогда уже я подпрыгнул к нему, оторвал злобную тварь и откинул в сторону.

— Йе-а-а!

— Не обижай, Кузю!

Я не обратил на них внимания. Вместо этого вздернул Ганзо на ноги.

— Какой ведьмы вы испугались? — спросил я.

— Что я не пони…

Я встряхнул его за шиворот.

— Либо говоришь правду, либо отдаю тебя ей, — я указал на Яну. И та, будто только этого и ждала, тут же «помахала ему ручкой».

Во взгляде Ганзо отразился страх…

— Это Серафима? — спросил я.

— Что? Я не знаю ника…

Хм. Не врет, но было бы странно, если бы она пользовалась в убежище обычным именем.

— Неважно, — перебил я. — Та ведьма, про которую ты подумал. Где она?

— Она… — он бросил взгляд на уже начавших затихать членов шайки. Очевидно, уж они точно были готовы на все, чтобы происходящее прекратилось. — Вы нас отпустите?

— Да, — ответил я.

— Ой, не факт! — в тон мне вставила Яна.

— Отпустим, обещаю, — произнес я твердо. — Ну?

— Я не знаю про кого вы, но тут есть городок… совсем крохотный… и там… В общем, я объясню, как доехать.

— Хорошо, — я отпустил его. Повернулся к Яне.

Она к этому моменту уже подобрала «Кузю» и гладила его по похожей на картофелину с пастью бульдога головке. Уродец в свою очередь явно больше всего желал ее цапнуть, но видимо боялся.

— Отпусти их, — сказал я.

— И с чего это я должна. Они по заслугам получили.

Я подошел к ней. Она не дернулась в сторону, но когда я оказался вплотную шажок назад все же сделала.

— Это чрезмерно, — сказал я. — Плата не должна быть больше вины.

— А кто опреде…

— Каждый сам, — перебил я. — И ты сама знаешь, что сейчас — достаточно. Просто тебе хочется быть ребенком, потому что ты очень долго была взрослой, и не хочешь слушать себя. А я тебе говорю — послушай. Убийство — акт разрушения. Можешь не убивать — не убивай.

Несколько мгновений с ее лица не сходило наигранное безразличие, после оно все же сменилось упрямством.

Даже ее чертенок притих, со злобным любопытством уставившись в нее.

В итоге она отвернулась…

Но спустя миг сзади послышалось сразу несколько возгласов облегчения.

Хорошо. В долгую почти никакого значения не имело, но пока у нее еще оставался шанс.

— Пусть живут, — сказала она, зашагав в сторону Фаэтона. — Хотя с неизлечимым энурезом та еще жизнь…

— Что? — лицо Ганзо вытянулось. — Какой еще энурез…

— Не бойся, это шутка.

— Правда?

— Когда я тебе врал?

По крайней мере, если они не поверят, то точно не подействует.