И тут же Титова громко, но уже совсем другим тоном — весело, даже доброжелательно спросила:

— Куда собралась, Верочка?

«Тебе оно надо? — раздраженно подумала Вера. — Кто ты такая? И почему я, жена старшего советника, должна перед тобой отчитываться?»

Но она улыбнулась и приветливо помахала рукой:

— На Миндаи . Хочу сувениров купить. Да может, настоящий кандагарский шелк попадется…

— Да ты что, Верочка, опасно ведь! Обстановка, видишь, какая! — качая головой, сказала Алевтина и поцокала языком.

«Еще у тебя, коровы, не спросила!» А вслух Вера сказала как можно беззаботнее:

— Ничего, я быстро! Одна нога здесь, другая там!

Еще раз доброжелательно помахав рукой, Вера поправила белый платок и вышла за ворота. Когда ушли советские войска, Кабул изменился: улицы почти опустели, а уж увидеть европейцев было почти невозможно — все передвигались исключительно на машинах. Хотя и в машины бывало стреляли… Сейчас все привыкли к новой жизни: грызня в афганском руководстве, автоматные очереди по ночам, провалившийся путч, аресты, окружившие город моджахеды, открытая борьба за власть — все это стало привычным элементом местного колорита. И сотрудники посольств перестали бояться пешей ходьбы, хотя вряд ли улицы стали безопасней: иногда стреляли и по машинам. Но к этому тоже привыкли.

Яркое солнце освещало плоские бедные домишки, витрины местных лавок — дуканов, однотипно одетых мужчин: светлые штаны, длинные темные куртки, чалмы; женщин в черных накидках до земли и с лицами, закрытыми паранджой. По замусоренным улицам катились желтые такси из советских ГАЗ-21, большие синие индийские автобусы ТАТА, огромные КамАЗы и ярко раскрашенные американские грузовики «National», лениво семенили послушные трудолюбивые ослики, нагруженные тяжелыми мешками, переговариваясь между собой и не обращая внимания на машины, ехали велосипедисты… На углах ободранные мальчишки продавали дешевую отварную свеклу, сигареты, конфеты и жевательную резинку.

Вера шла быстро, но расчетливо — так, чтобы не вспотеть и сохранить свежесть и легкий аромат французских духов. Мальчишки и взрослые мужчины обращали внимание на гибкую и красивую белую женщину в европейской одежде, слабо адаптированной к местным условиям. Кроме нее, других таких красавиц видно не было, что уже само по себе могло привести к непредсказуемым последствиям. Но она не задумывалась над мелочами. Хотя о конспирации не забыла. Уронила журнал «Огонек», который специально взяла для этой цели, и, не торопясь, наклонилась, внимательно осмотрев улицу сзади. Все вроде бы было в порядке. Но первое впечатление могло оказаться обманчивым.

Теперь она шла медленно, часто останавливаясь перед прилавками дуканов. Придирчиво растягивала шелковые платки, смотрела на свет хрустальные армуды , перебирала старинное серебро… А сама настороженно стреляла глазами по сторонам. Но ничего подозрительного она не заметила.

Пройдя квартал, потом другой, женщина свернула за угол и подошла к большому черному джипу с тонированными стёклами. Дверь открыли изнутри, и Индигова быстро запрыгнула на широкое заднее сиденье. Машина резко рванула с места, выбросив из-под широких колёс облачко пыли.

— Видал, Азад, какие у америкосов машины, — сказал, чихая от этой пыли, сидящий на бордюре с сигаретами мальчишка-афганец лет четырнадцати, обращаясь к протирающему глаза младшему брату.

— С чего ты взял, что он американец, Алим?

— На номера смотреть надо, машина штатского посольства, ишак!

— Вообще-то я на женщину смотрел. Видал, какие у америкосов женщины?

— Да-а-а, — мечтательно поднял глаза к небу Алим.