— ... И мы не смогли их задержать. — У референта Паши был вид щенка, который не выполнил элементарную команду «апорт». Щенку было неловко, стыдно, хотелось поджать хвост и спрятаться под кресло.

— Еще не хватало, чтобы вы их задерживали, — нервно произнес я. — Был бы дипломатический скандал на всю Европу.

Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Как же я так лопухнулся? Прошляпил, проворонил, прозевал! Пока гасил инцидент и заметал следы, два наиглавнейших свидетеля успели преспокойно выехать за пределы Кремля. Секьюрити в воротах только козырнули машине с украинским флажком на капоте, а что еще делать? Требовать подписку о неразглашении у премьер-министра суверенного государства — верх кретинизма. Однако и пускать все на самотек — тоже форменное самоубийство.

Куда ни кинь, везде клин. А я — на острие клина. И если бы только я!

Думай, Болеслав, скомандовал я себе. Ты же головастый, думай скорей. Навряд ли украинский премьер, покинув Кремль, тормознет машину прямо на улице, выйдет в народ и станет рассказывать встречным-поперечным о том, что видел. Но как только машина доедет до посольства, утечки не избежать. Тогда всему конец. Всему и всем. Значит...

Сунув в руки помощнику телефон, я приказал:

— Соедини меня с автомобилем Козицкого!.. Шевелись, шевелись, Павел! Какой там номер, хоть выяснил?

Доверять такие вещи телефону — последнее дело. Вернее, предпоследнее. Бездействие еще хуже.

— У них там вообще нет спецсвязи, — потерянно произнес референт, возвращая трубку. — Мы уже проверяли. Это старая «чайка» из их посольского гаража. Обычно они пользуются «ауди» и «вольво», но сегодня обе вдруг забарахлили...

«Чайка»! Без спецсвязи!

Ситуация перестала быть безнадежной и стала всего лишь просто плохой. А это — уже шанс. Крохотный, дрянненький, но реальный шансик, зацепка. Я торопливо взглянул на часы. На нормальной машине отсюда до украинского посольства добираться минут тридцать. На развалюхе «Чайке» времен Щербицкого — до сорока минут. Накинем еще десять, как минимум, на дорожные пробки в центре города (дай бог здоровья мэру Круглову!). Сейчас машина должна быть примерно на полпути. То есть, у меня осталось в запасе минут двадцать пять.

Пусть даже двадцать. Еще не вечер.

— Мы перехватим их! — Я бросился к лифту, Паша — за мной.

Скоростная кабина резко взяла старт, нас обоих чуть-чуть прижало к зеркальному полу. На виноватом щенячьем лице референта Паши, замершего напротив меня, проступила легкая встревоженность. Парень не понял, каким сачком я собираюсь ловить украинский автомобиль, — и, по-моему, забеспокоился: не тронулся ли его начальник умом от всей этой ужасной кутерьмы? Тем не менее Паша по привычке не задал мне вслух ни одного вопроса. Вышколен на совесть, браво.

Что ж, дисциплина — прекрасное свойство для референта, про себя отметил я. К ней бы только щепотку сообразительности. Про двухвинтовую белую стрекозу во внутреннем дворе Паша почему-то не вспомнил. Растерялся. Ладно, не буду мучить человека.

— Вертолет, Павел! — Пальцем я изобразил вращение пропеллера, и лишь тогда сомнения покинули моего помощника. Начальник в порядке, у него есть план, жизнь продолжается. Бюрократический рай для младших клерков.

Тремя предложениями я объяснил Паше порядок его действий. Теперь Паша сразу понял и кивнул. Минута слабости прошла; он опять стал сосредоточен, уверен и деловит. Стоило кабине затормозить на этаже, как мой референт со скоростью футбольного мяча выкатился из дверей и понесся вдоль по пустынному коридору — точно в открытые воротца нашего архива.

Я же бегом кинулся из лифта направо, в сторону выхода во внутренний дворик.