В комнате, куда попал Рашидов, его встретил статный мужчина примерно сорока с небольшим лет в вельветовом костюме. При его виде Рашидов не просто поздоровался с ним за руку — он крепко обнял его, что явно указывало на предельную степень близости между этими людьми. Затем, слегка отстранившись от мужчины, но все еще держа его руками за плечи, Рашидов произнес:

— Сашенька, как же ты стал похож на своего отца. И особенно — глаза!

— А мама говорит, что я больше похож на нее, — улыбнулся мужчина.

— Извини, дорогой — как здоровье мамы? — встрепенулся Рашидов, который, будучи восточным человеком, всегда в первую очередь интересовался здоровьем близких людей того человека, с которым встречался. Но весь антураж сегодняшней встречи, ее конспиративный характер, на какое-то время выбили Рашидова из колеи.

— С мамой все хорошо, она сейчас отдыхает на даче под Москвой, — ответил мужчина, жестом приглашая гостя сесть на стул, стоявший у небольшого стола в углу кабинета.

— Ты не говорил ей о нашей встрече? — задал новый вопрос Рашидов, присаживаясь на стул.

— Я никому о ней не говорил, — ответил мужчина, усаживаясь по другую сторону стола.

— Да, да, я понимаю, — кивнул головой Рашидов. — Кто бы мог подумать, что такие времена наступят.

— Вам ли удивляться этому, Шараф-ака — человеку, прошедшему войну и столько лет отдавшему политике? — не скрывая своего удивления, заметил человек, которого Рашидов ласково назвал Сашенькой.

Для такого обращения у узбекского лидера были все основания. Человек, с которым он сегодня встречался, был сыном его фронтового товарища, с которым они вместе ушли на войну поздней осенью грозного 1941 года.

Ретроспекция.

Август 1941 года.

Фрунзе, Киргизская ССР

В бывший Бишкек, который в советские годы получил название Фрунзе и с 1936 года стал столицей Киргизской ССР, Шараф Рашидов попал не по своей воле. Он в ту пору работал в Самарканде в должности ответственного секретаря газеты «Ленин йули» («Ленинский путь»), но с началом войны, как и миллионы других советских людей, был демобилизован в Красную Армию. И в августе 1941 года оказался во Фрунзе, где на базе пехотных курсов усовершенствования начсостава запаса Среднеазиатского военного округа было сформировано пехотное училище, в котором начали спешно готовить призывников к отправке на фронт. Срок обучения был установлен в шесть месяцев, а для лиц с высшим образованием (как у Рашидова, который буквально накануне призыва закончил филологический факультет Самаркандского университета) и студентов — в четыре месяца. Именно там Рашидов познакомился со своим земляком — Рустамом Касымовым, который до призыва на фронт работал школьным учителем в кишлаке Денау Бухарской области Шафирканского района. Последнее обстоятельство и стало поводом для сближения двух молодых людей, распределенных в одну роту в 3-м батальоне, поскольку до своего журналистского поприща Рашидов успел закончить еще и Джизакский педагогический техникум и какое-то время преподавал в одной из самаркандских школ.

Вообще ощущения войны в те дни во Фрунзе еще не было. Несмотря на то, что фронтовые сводки были достаточно тревожными (к тому времени фашисты заняли Гомель, Херсон и ряд других городов, начали осаду Киева и Ленинграда), однако в Киргизии люди продолжали жить мирной жизнью, полностью уверенные в том, что неудачи Красной Армии — временные, и что очень скоро враг будет бит и покатится обратно на Запад.