|
В ужасе звал на помощь. Прибегала охрана и врач. Я опять пугался. Эти чекисты пришли меня убивать. Врач делал мне успокаивающий укол, и опять становилось страшно: он хочет меня убить. Сколько эти врачи извели людей, я знаю. Лекарство начинало действовать, засыпая, ко мне опять приходили жертвы. Но это было еще не самое страшное. Я вспоминал Царицын, полки, которые неорганизованной толпой в панике покидали свои рубежи. Не мог их остановить, и тут появляется Троцкий, он повернул полки назад. Стоял у дороги видел, с каким выражением они шли в бой и как они смотрели на Троцкого. Но страшнее всего, как они оценивали меня. Всю жизнь не мог отойти от этого унижения. Да, я могучий правитель, повелевал жизнями сотен миллионов и думал, что отношусь к числу избранных, которым смерть не страшна. Но все оказалось проще, я был обычным человеком. Когда умер, много людей собралось у моего тела. Им было страшно остаться без меня. С небес видел, как горюет народ, но думали они не обо мне. А только о себе. Что теперь будет с ними?
Сталин надолго ушел в себя. Он бродил в своих лабиринтах памяти, горько переживая, что все пошло не так, как он мечтал, учась в семинарии. Ведь он хотел свободы и справедливости и для себя и для других. А когда поднялся высоко и стал полноправным хозяином огромной державы, юношеские мечты ушли в прошлое. Он хотел сделать людей счастливыми, но это желание было испорчено холодом души. Справедливость заменила вечная борьба, за непонятно какие-то призрачные ценности. Правитель сидел в глубокой задумчивости, и понял, что надо уходить. Я тихо покинул Сталина, ему хотелось побыть одному. Мне было искренне его жаль. И еще мне стало обидно, что самые, чистые и благородные помыслы часто тонут в непонимании другими наших лучших человеческих качеств. Я устало шел по дорожке вдоль Кремлевской стены, где похоронены самые великие мои сыновья, те, кому обязан своими лучшими достижениями и даже самим существованием. Тихо склонив голову, прошел рядом с их мемориальными табличками, тепло, вспоминая каждого из них. А сколько людей похоронены на других кладбищах, в братских могилах, в безымянных окопах на полях сражения, где они пали, защищая меня! Сколько моих граждан закопаны во рвах – они были расстреляны сотрудниками НКВД только за то, что в свое время честно сражались на фронтах Гражданской войны, были руководителями и требовали качественной работы от своих подчиненных, потому и написали на них доносы завистливые и трусливые помощники. Сколько крестьян умерло от голода! Судить я никого права не имею. Но пока в голове у человека бушует гражданская война, зло и насилие будут жить на земле. Нет больше красных, нет белых, есть только народ. И когда люди протянут друг другу руки и скажут простое слово «прости», мы начнем жить в новом мире, который хотели построить и Ленин, и Троцкий и даже Сталин в своих лучших юношеских мечтах. Война идет в голове, и остановить ее мы можем только через свое внутреннее добро. Другого нам не дано.
Глава пятнадцатая. Теплые воспоминания
Мой дух постепенно поднимался над Кремлем, готовясь в свое последнее путешествие. Я понял, что спасти меня не мог никто, и больше нет смысла метаться в поисках причин собственной гибели и тщетных попытках найти героя, который мог меня спасти. Я пролетал мимо Останкинской башни, величественного памятника моей славы. Внизу зеленел Ботанический сад, рядом простиралась огромная территория ВДНХ. Ее открыли за год до войны. Я ходил по ее широким аллеям и восхищался монументальными памятниками достижений народного хозяйства. Величественные колонны, большие скульптуры рабочих, крестьян, ученых и учителей. Вот знаменитый фонтан Дружбы народов, множество павильонов и огромное количество людей, гуляющих с улыбкой на лице и гордостью за свою страну. Все имеет две стороны, тоскливо подумал я и прилег на краю облачка. От усталости и нервного переживания снова заснул. Ветер дул в сторону севера, и облако, осторожно укутывая меня в свое белое одеяло, плыло к городу на Неве. |
