– Это будет твоя попытка, Маргарет.

Тэтчер презрительно посмотрела на долговязого техасца

– Разумеется. Но только до того момента, пока вечеринка не станет по-настоящему крутой…

А я, после поминок, в двенадцатом часу ночи приехал домой…

Там никто не спал. Ирина… с мужем. Раиса. Я в очередной раз понял, что подставляю их и ставлю на кон не только свою судьбу, но и их.

Они все были в большой комнате… там люстра была. Большая, с абажуром. Я пошел на свет из комнаты… и так и остановился на пороге. Я смотрел на них, а они – на меня.

Молчание прервала Раиса Максимовна.

– Миша, ты… ужинать будешь?

– На поминках… поел – сказал я

Раиса Максимовна не выдержала – бросилась ко мне, расплакалась. Нам с большим трудом удалось усадить ее за стол.

– Все нормально… ну что ты… так. Работа есть работа. Мы в Москву, когда переезжали, обо всем говорили, так?

– Миша, ты поешь – каким-то странным голосом сказала Раиса – с поминок… так нельзя. Ты поешь… обязательно поешь. Мы приготовили…

Когда часы давно пробили полночь и Раису Максимовну удалось в комнату увести – подошла Ирина. У них уже в семье пополнение было, внучка родилась. Настоящий Горбачев мне все это подсказал – спасибо ему.

– Папа… как же… мне с работы увольняться?

– Зачем?

– Но как же…

– Работай, как все работают. Ты многого добьешься.

– Дочь генерального секретаря…

Теперь расплакалась и она

– Пап, зачем…

– Сам не знаю – просто сказал я

– А отказаться было нельзя?

– Нет – вот это я сказал твердо – нельзя…

Надо ложиться, но сна ни в одном глазу. Не знаю, как завтра работать буду. Как то придется.

Открыл альбом, смотрю старые фотографии. Вот… я, дед, бабка. Дед – председатель колхоза. В тридцать седьмом арестовали за троцкизм. Не расстреляли – вернулся, снова стал председателем.

Какую страну они строили?

Понятно, что не ту которую построить получилось. Никто и никогда не узнает, какой была бы советская страна без войны. Те, кто погиб… это не просто цифры потерь. Погибли те, кто верил. По-настоящему верил. Те кто готов был отдать все что у него было – жизнь в том числе – за будущее счастье, причем не просто счастье – а счастье в равенстве.

Комунна Макаренко – это ведь не сыграешь.

А еще эти люди верили в братство труда, в то что народы больше не должны воевать, тем более так страшно, как в Великую войну. Они и в самом деле верили, что народы за границей, трудящиеся – ждут что их придут и освободят.

Дорого обошлась эта наивность.

Разбитого не склеить. Той страны не вернуть. Вероятно, коммунизм как они мечтали – уже не построить.

Но есть страна. Неплохая страна. С поголовно грамотным и хорошо образованным населением. С мощной промышленностью и каким-то, но сельским хозяйством (земли, по крайней мере, вдоволь). С армией, которая проиграла только одну войну – Польше.

Это ведь дорогого стоит. И позволить этому всему развалиться…

Дед, не мой дед – сурово, как и все люди того времени – смотрел на меня с фотокарточки. И я даже не мог сказать ему "прости" за то, что предаю то, ради чего он клал свою жизнь. Это ведь был не мой дед, верно?

Глава 16

Москва

14 марта 1985 года

На работу я приехал уставшим как собака (нормально поспать так и не удалось), в расстроенных чувствах и еле живой.