С такими надо улыбаться. Пока нет доказательств для ареста.

Прошли тихими, хорошо отремонтированными коридорами, зашли в кабинет главврача.

– Как чувствует себя товарищ Черненко? – спросил Лигачев

– Состояние товарища Черненко стабильное, делаем все возможное. Сегодня состоится консилиум…

То, что Чазов врет, это я определил сразу – жизнь, знаете ли, научила распознавать лжецов. А чему не жизнь – тому ВДА, Военно-дипломатическая академия. Так что – хрен я буду тут лечиться, ищите лохов в другом месте. Себе дороже.

– Мы пройдем?

– Только на несколько минут, не больше. Товарищу Черненко нельзя долго заниматься делами…

Как рассказать про Черненко?

Знаете, потом это все извратили сильно. Все смеялись над Брежневым, сиськи – масиськи. Как то не замечая, какую махину выстроили при нем. Сколько дорог, сколько жилья, сколько заводов построили. Не верите? Посмотрите старые фотографии, годов где-то шестидесятых. Я смотрел. Сколько деревянного жилья. Даже в городах, не говоря уж о селе – дороги не заасфальтированы, дома-сталинки – и грязь, люди как по колхозной улице идут, в дождь хоть резиновые одевай. А после Брежнева нам осталась страна первого мира. Нормальные дома, асфальт, машины. Более тысячи крупных заводов построили! И все это за два десятка лет, и еще с учетом того, какой страшный удар по стране нанесла война. Сколько мужиков не вернулось. В Германии поступили просто – напускали турок. А мы? Сами, все сами.

Я ведь попутешествовал по миру, знаю, что чего стоит. Например, в Лондоне полно домов, где нет нормальной центральной канализации, а сама канализация построена в своей основе в конце 19 века и так ей и пользуются. В Нью-Йорке полно домов, которые не подключены к центральному отоплению, даже небоскребы. Как тогда? А так – в подвале стоит бойлер огромный на мазуте, а через весь дом – труба. Когда в Нью-Йорке холодно, то и дело видишь – дым над домами столбом. Это как печка в деревянном доме. А там где центральное отопление – оно паром, и по часам. Дороги убитые – но это не потому что денег нет, просто профсоюзы обнаглели и проще не чинить совсем. В сельской местности многие комьюнити не могут себе позволить нормальную асфальтированную дорогу – ездят по гравию, сверху битум. И все нормально, так и живут.

Брежнев умер в семьдесят шесть совсем развалиной. Трамп в те же годы – еще ого-го с молодой женой. А почему? Да Брежнев, сука, всего себя стране отдал, на войне под пули лез, после войны восстанавливал, работал на износ, пока мог. А мы над ним ржали.

И Черненко – из той же когорты. Пока мог – работал. Честно работал, как мог, как умел – тоже всего себя отдавал. Сейчас вот умирает. Думаете, он за власть цепляется – ради себя, что ли? Да ни хрена подобного. Боится он – что следующее поколение руль не удержит. И как показали последующие события – не зря боится…

Константин Устинович сидел на кровати, было видно, что ему тяжело. При помощи охранника встал, пожал руку Лигачеву, потом мне. Снова сел, точнее – почти упал на кровать.

Лигачев достал из папки самые нужные бумаги, Черненко с трудом подписал – прямо на кровати. Было видно, что он не видит, чего подписывает.

Но при этом он то и дело косился на меня.

Потом я кратко доложил об обстановке на Политбюро, о принятых решениях. Не знаю, понял ли Черненко…

Заглянул врач – понятно. Мы начали собираться, и тут Черненко сказал

– Михаил Сергеевич…

Я остановился

– С тобой Андрей Андреевич говорил?

Я кивнул

– Хорошо…

Больше Черненко ничего не интересовало…

В машине Лигачев очень проникновенно так молчал – ждал, пока я начну разговор, уж очень ему знать хотелось.