|
Полутонный грузовик появился из-за пригорка, мчась навстречу. На миг его фары наполнили салон белым сиянием. Бросив взгляд на своего пассажира, Джубал разглядел то, что не заметил, когда путник забирался в потёмках в его машину. Весь перед его куртки был пропитан пятнами крови, засохшими и заскорузлыми. Вокруг правого глаза путника красовался уродливый фиолетово-серый кровоподтёк в форме полумесяца, веко было заплывшим. По нижней губе была размазана кровь, поблёскивавшая на свету. А больше всего пугало то, что незнакомец повернулся к Джубалу, открыто разглядывая его и ничуть не стесняясь своего покрытого синяками лица. Путник самодовольно улыбался. Грузовик промчался мимо, свет его фар больше не освещал кабину. Зрелище было не из приятных. Джубал так растерялся, что утратил дар речи на миг, но тишина была слишком зловещей.
— По ходу, Иисусу здорово досталось, — заметил Джубал. — Он сам вам куртку отдал или вы завладели ей в неравной схватке? — То были раны любви. — А как насчёт вашего лица? — нервно сглотнув, поинтересовался Джубал. — Это тоже такие раны любви или старые добрые следы неприязни? — Я заплутал в снегу. Упал. «Высади его из машины», подумал Джубал, но скорость не сбросил и к обочине не прижался. Путник сидел, обхватив себя руками и засунув ладони под мышки. Джубал почувствовал на себе его взгляд. Ему почему-то казалось, что двигаться вперёд сейчас безопаснее всего. Важно продолжать беседу, как ни в чём не бывало, и ни в коем случае не показывать тревогу. — Не, — возразил Джубал. — Вы с кем-то подрались. Вероятно, из-за этой куртки. — Если вы не верите моим словам, то остановите машину и я выйду. Джубал вцепился в руль с остервенением, не в силах расслабиться. Мир под беззвёздным небом был окутан непроницаемой тьмой. Джубал мечтал наткнуться на какой-нибудь городок по дороге. Или увидать хотя бы одинокий огонёк в окне какого-нибудь фермерского дома. Но ни городка, ни фермы с освещёнными окнами на их пути не попадалось. Он был уверен, что путник кого-то зарезал ради куртки. Возможно, у него при себе имелась опасная бритва. Наверное, стоит Джубалу остановиться посреди этой северной вымершей глуши, и путник решит, что это подходящий момент, чтобы Иисус предоставил ему «интернейшнл» 1928 года в относительно неплохом состоянии. — Я отвезу вас дальше, — ответил Джубал. — Мне бы не хотелось высаживать кого-то в такую метель. К тому же, если вы сцепились с кем-то из-за этой куртки и бутылочки чего-то крепкого, то это не моё дело. Путник повернулся на сиденье и уставился в окно. Джубал воспользовался моментом, чтобы незаметно взглянуть на него. Его всё не покидала мысль, что странник оставил кого-то – скорее всего, такого же бродягу – лежать в снегу, истекая кровью, в морозную ночь. В груди у Джубала что-то сжалось, отчего стало трудно дышать. Как будто он надел рубаху, что была мала на размер или два, и грудь было не расправить толком. — Если Иисус шёл с вами, то куда же Он подевался, когда вы сели в мою машину? — спросил Джубал в надежде, что путник скажет что-то, что даст подсказку о состоянии того человека, которого он ранил и оставил в снегу. Безопаснее всего было казаться простодушным, беспечным. Беспечность и мужество в эту минуту, в этой зимней тьме, были одним и тем же. До Вефиля оставалось всего пять километров. — Я просто немного беспокоюсь о Нём, только и всего. Вы сказали, что Он истекал кровью. В такую погоду не стоит бродить по округе, тем более раненому человеку. Чем Он был занят, когда вы видели Его в последний раз? — Когда я видел Его в последний раз, Он бежал рядом с вашей машиной. Всего секунду назад. Бежал прямо по обочине, — ответил путник. Склонив голову, он прижался лбом к боковому окну. Джубал заметил, как пар его дыхания оседает на стекле. |
