Профи быстро посмотрел на часы: половина двенадцатого. Господи, как долго! Как долго…

— Серега, — окликнул Муха, — что собираешься делать?

— Пока сам не знаю. А что?

— Я тут за ним посмотрел… Он опасен, очень опасен.

— Я тоже не пальцем деланный.

— Ты не горячись, выслушай. Машину он ставит на Садовой, вишневая «четверка»… Новье. Номер… К нам проходит дворами. Тут можно, я покажу…

— Спасибо, Юра.

— Дальше. Он как приходит — первым делом в сортир, и уходит — тоже в сортир.

— Ну и что? — удивленно спросил Профи.

— А ничего. Пушку он там снимает. Я, — Муха на секунду замялся, — сумку его проверил. ПМ в плечевой кобуре, патрон в патроннике.

— Понял.

— Ну, тогда пойдем дворы посмотрим. Маршрут его покажу. Тут дворы о-го-го! Ржавенький маятник пополз вверх.

Из Мадрида позвонил Хайрамов. Сочувствовал, интересовался, какая же это сволочь посмела? Не Круглов ли? Как он там, кстати? Не поймали?

— Нет, Сергей Наильевич, не поймали, — ответил Сафонов, — я думаю, что Круглов покинул город. Если бы был здесь, его бы обязательно где-нибудь да засекли…

— Ну-ну… Ладно, Михалыч, ты давай-ка лечись. Работы у нас с тобой невпроворот. А я скоро вернусь, нужно нам все-таки отель открывать. Пора, пора…

И столько теплоты было в голосе Бегемота, что можно было бы усомниться в том, кто стоял за спиной стекольщика. Сафонов, однако, не сомневался. Для него было совершенно очевидно, что возвращение Свешникова из Мадрида, разрезанная пополам фотография и засада в подъезде — звенья одной цепи. И ведет все это к Хайрамову. «Не Свешников же, в конце концов, затеял меня „заказать“, — думал Игорь, разглядывая фотографию в домашнем альбоме, на которой он сам и помощник Хайрамова стояли плечом к плечу, как друзья. — Свешников ноль, шестерка. Он только передал заказ. Но почему? В чем причина?»

Сафонову было не по себе. Он отлично понимал серьезность ситуации. Если заказ сделан, а клиент жив — это непорядок. Не исключено, что попытка будет повторена. И тогда уже дело доведут до конца. То, что он сидит сейчас в своей гостиной, живой и… ну почти невредимый — невероятная удача. Один случай на сотню!

Игорь Михайлович плеснул себе «Абсолюта». Того самого, до которого они с Бочонком не добрались три дня назад. Выпил и крепко задумался. Ныла рука, но гораздо сильнее беспокоило другое: что можно предпринять?

— Думай, Игорь, думай, — сказал он сам себе, — не зря же тебя прозвали Хитрый Саф.

К вечеру небо обложило, пошел дождь. Не дождь даже, а противная мелкая морось. Стемнело. В проходном дворе горела одна единственная тусклая лампочка над дверью подъезда. Профи, подняв воротник куртки, стоял в дальнем, совершенно темном углу. Страшно хотелось курить. Ничего, потерпишь! Он задрал рукав, посмотрел на часы. В темени с трудом разглядел: без двух девять. Скоро, уже скоро… В сером небе над Санкт-Петербургом напряженно вибрировал маятник. Скоро.

Погас свет в четырех маленьких окошках на уровне земли и тут же вспыхнул в двух соседних, где расположена раздевалка. Профи засунул руки в карманы, обхватил рукоять «Вальтера».

Спустя три минуты открылась дверь клуба и выпустила на улицу плотного мужика. Не он. По Садовой прогрохотал трамвай. Мужик прошел мимо. Снова распахнулась дверь, вышли два высоченных лба-акселерата. Остановились, закуривая, напротив Профи. Огонек зажигалки высветил юные, розовощекие лица.