Генерал и полковник обменялись многозначительными взглядами.

– Бойцы этой группы раньше проходили службу в одном подразделении? – спросил Артемов.

– Насколько я помню – нет.

– Состав экипажа менялся во время курсов?

– Нет, – с небольшой запинкой ответил Николай.

– Чем они отличались от других курсантов? Может, физической подготовкой? – пришел на помощь Михаил Васильевич. – Лучше владели оружием, преуспевали в других дисциплинах?

– Да, наверное, так можно сказать.

– Они общались с другими курсантами?

– Как это?..

Артемов перефразировал вопрос:

– Не были ли они замкнутыми, как бы заключенными в своей среде, в кругу экипажа?

– Я уже не помню, – Николай Реутов выжал на скованное лицо смущенную улыбку. – Шесть лет прошло…

– Чувство зависти, ревности они не вызывали? – принял эстафету генерал. – Как относились к ним инструкторы – не было ли послабления к этому экипажу? Если да, то кто из офицеров военно морской базы в этом вопросе был заметнее, что ли? Но прежде ответь на следующий вопрос: кто комплектовал экипажи?

– Я не знаю. Когда нас впервые выстроили на плацу, у старшего инструктора уже были списки. Точнее, нас по ним выстроили. «Коробочками», – уточнил сержант, показывая руками, – по шесть человек в каждой. Насчет ревности… не знаю. Лично я ничего такого не испытывал. В любой воинской части есть первая рота, первый взвод…

– А есть четвертая рота… – продолжил начальник разведки. – Я понял тебя. А кто из офицерского состава центра благоволил им?

– Не знаю – может, мне показалось… – замялся Реутов. – Были два офицера, которые общались с экипажем и после занятий.

– Назови их…

Показания второго гостя почти ничем не отличались от первого. Правда, второй бывший курсант «Дельты» не был так напряжен. Его припухшее лицо и воспаленные глаза говорили о его пристрастии к спиртному. Артемов даже удивился, что тот не попросил за услугу на пол литра. Взгляд несостоявшегося профессионала расшифровывался легко: «Поговорите со мной не под запись, а под закусь, я вам такое порасскажу!..»

– Даже не знаю, хочу ли, чтобы мы ошиблись или оказались правы, – сказал генерал подчиненному после непродолжительного молчания. – Давай ка я послушаю, что ты там планируешь.

– Я? – фальшиво удивился Артемов.

– Нет, я.

– Я ничего не планирую.

– Так планируй! Неужели ты думаешь, что к этому делу я подключу другого оперативника? Одного тебя, прозорливого, много. Даю тебе два дня и доступ к архивам. Понадобится помощь – обращайся немедленно.

– А кое какие соображения можно высказать?

Ленц посмотрел на настольные часы:

– Только коротенько. – Через двадцать минут он запланировал совещание. В связи с этим Игорь Александрович усмехнулся. Лет пять назад на одной из «консисторий», проходившей в конференц зале «Аквариума», присутствовал и Артемов – аккурат когда добавил к своей майорской звезде еще одну. Можно сказать, Ленц видел его впервые. В ту пору к Артемову прилепилось обидное до некоторой степени прозвище – Адъютант. Может, потому, что Артемов был исполнителен, если не сказать – вышколен. Наверно, и за его привычку сидеть с прямой, как у телеграфиста, спиной, поправлять аккуратно подстриженный висок – но без тени рисовки. Даже его вопросы и ответы всегда были созвучны, что ли, его облику и жестам: короткие, лаконичные. Выслушивал он собеседника, всегда глядя тому в глаза, с чуть склоненной к плечу головой и почти не мигая, в чем крылось иногда сухое, но больше – ироничное внимание.